Тут кое-какие мысли, – несколько запинаясь, что в общем-то на Михайлова не было похоже, сказал генерал-майор. – По нашей с вами службе в Каменогорске. А в академии считают – нужная разработка. Просят оформить как научную работу.
Даже так?! – улыбнулся Макаров. – А что? Если в академии говорят… Вон у янки: там у них почти все генералы с докторскими степенями. А чем наши хуже?
– Одобряете, значит? – спросил гость.
Это я потом тебе скажу, когда ознакомлюсь. О чем ты тут сочиняешь?
Тема нужная, Иван Егорович. Мы с вами ее не раз обсуждали, разумеется, ракетные проблемы. В условиях Каменогорского региона, конечно…
А наши споры-разговоры с сухопутными друзьями учел?
– А как же! – воскликнул Михайлов. – Они, как говорится, легли краеугольным камнем.
Тогда беру, – сказал Иван Егорович. – Окунусь, так сказать, во времена былые. Сам-то куда собрался?
Летаем сегодня, Иван Егорович. Плановая тренировка на воздушном командном пункте. Летаем…
А ведь верно. И мой зятек еще с вечера собирался.
С ним и работаем сегодня.
Самое время тренироваться, – покивал Макаров. – Не всем по душе недавние московские переговоры. Как бы чего… Тьфу-тьфу! – Генерал Макаров постучал пальцем по столешнице. – Довольны твои ребята новым ВКП? – спросил он.
Нет слов! Да вы сами слетайте разочек…
Как-нибудь соберусь, – ответил Иван Егорович и пошел провожать торопившегося гостя.
Зять Макарова, полковник Гусев, выехал на аэродром еще утром.
6
– Контакт утерян! – бесстрастно сообщил старший гидроакустик.
Василий Макаров мысленно чертыхнулся. Он давно, еще в курсантские годы, научился никогда и ни при каких обстоятельствах не выдавать чувств, ибо внушил себе однажды, что выдержка и невозмутимость суть неотъемлемые качества морского офицера.
Таким он оставался и в обыденной, повседневной жизни. Под нею Василий Макаров понимал время, которое проводил на берегу, или на «поверхности берега», как шутили подводники, почти не бывавшие на поверхности океана. А жаль! Может быть, стоило Василию изменить этому принципу и ударить кулаком по столу, когда Ксения сказала ему, что хочет уехать из Гремяченска в Ленинград. Может, все обошлось бы. Но Макаров не был бы Макаровым… «Хорошо, – сказал он, – поезжай». И даже не добавил: «Если ты так хочешь».
Весь экипаж атомной подводной лодки «Сибирский комсомолец» подражал командиру: и в манере одеваться с особым морским шиком, и в подчеркнутой вежливости обращения, и в постоянной невозмутимости.
Поэтому и старший гидроакустик доложил командиру о промашке так, будто это его вовсе не касалось. А это всех касалось…
– Ищите контакт! – спокойно приказал Василий Макаров, как будто ничего особенного не случилось.
Капитан 1 ранга знал, что этот приказ излишен, субмарину «Мичиган» и так ищут, и ее обязательно найдут. Они просто не имеют права ее не найти, хотя и шумит эта чертова лодка незначительно.
«Интересно, – подумал Василий Макаров, – слышит ли меня сейчас Вудро Мэйсон? Пусть слышит… Пусть не надеется, будто оторвался от меня. Утратили контакт? Ничего, сейчас его восстановим…»
Капитан 1 ранга понимал, что Вудро Мэйсон, его, так сказать, коллега на «Мичигане» и потенциальный противник, не может знать, что русский подводник потерял с ним контакт, что Макаров пока не слышит шумов американской лодки. «Комсомолец» шумел сильнее, поскольку обладал более мощным двигателем, позволяющим и плавать быстрее, и погружаться скорее на большую глубину, в то время как у «Мичигана» подводный порог еще меньший. Но достигнутое преимущество в одном приводило неминуемо к проигрышу в другом. Поэтому внесены были изменения в характер действий. Они и не пытались скрыть того, что надежно «прикрывают» янки, готовы в любой момент, используя выгодные качества – скорость, маневренность, глубину погружения, – нейтрализовать их происки.
«Ладно, Мэйсон, быть тебе на веревочке, – подумал Макаров, увеличивая скорость «Сибирского комсомольца». – И никакие хитрые маневры тебе не помогут… Так и надо.
Есть контакт с «Мичиганом»! – весело доложил гидроакустик. – Шумопеленг характерный и устойчивый!
Добро, – ровно сказал командир. – Больше не выпускайте его…
Он повернулся к капитану 2 ранга Ростову, своему старшему помощнику:
– Скорость пока не сбавляйте, подберемся к нему поближе и попробуем походить на коротком поводке. Только не слишком коротко, Юрий Николаевич. А то как бы наш кап-раз Мэйсон не запсиховал… Этого нам не нужно.
«Пусть только знает, что мы где-то рядом, – этого достаточно», – хотел сказать старпому Макаров, но Ростов и сам это хорошо понимал: Василий уже аттестовал его в командиры. Сам он, Макаров, с детства был приучен понимать все с полуслова, того и от подчиненных требовал.
– Буду у себя, – сказал он Ростову и покинул центральный пост, который на лодках этого типа побольше иной из аудиторий военно-морской академии. Все на подводных лодках такого типа сделано основательно, солидно, начиная с этих мощных реакторов и кончая плавательным бассейном, как на каком-нибудь шикарном лайнере. О тесноте дизельных субмарин, которая вошла во все морские анекдоты, подводники давным-давно позабыли.
В просторной трехкомнатной каюте – кабинет, салоп для отдыха и спальня – командир снял легкую пилотку и повесил ее в рундук у входной двери. Затем достал из бара, вмонтированного в одну из переборок салопа, высокий хрустальный стакан, вынул из холодильника банки с гранатовым, вишневым и апельсиновым соками, лед и нарезанный уже лимон, смешал жидкости в миксере и соорудил себе коктейль.
Со стаканом в руке Василий прошел в кабинет, сел к столу и достал из ящика толстую тетрадь в кожаном переплете с прошнурованными страницами. В этой тетради командир лодки вел личный дневник. Это занятие помогало ему снимать психологические нагрузки подводного плавания, а также груз постоянной огромной ответственности командира корабля, который к тому же не имел права пи с кем из экипажа поделиться душевными сомнениями и такими понятными в их общем положении тревогами. Со всем этим Макаров оставался наедине, он и в дневнике не писал ни о чем, позволяющем усомниться в крепости его духа. Командир попросту вел разговор с самим собой, записывал наблюдения за товарищами, их настроением и особенностями поведения в экстремальных условиях.
«Сегодня день рождения у Витьки Макарова, – записал Василий в дневник, – а у моего Андрея – седьмого сентября. Как там мой брательник?»
Мысли о визите американского Президента в Москву, переговорах, на которых он, возможно, согласится подписать Договор о последнем этапе ликвидации ядерного оружия, навели Макарова на собственные заботы. Он знал, что по окончании нынешнего плавания в океане ему надлежит вести лодку на завод-изготовитель, где предстояло переоборудование «Сибирского комсомольца»,
Л в связи с этим помяло забот и ему, командиру, добавится.
Макаров вздохнул и перелистал дневник. Между страниц он увидел конверт и улыбнулся: этот курьезный сувенир подарил ему в прошлом году его тезка, Василий Ларионов, корреспондент ТАСС в Соединенных Штатах. Когда-то они учились в одном классе.
По случаю юбилейного запуска «Спейс шаттла» Ларионов попал в космический центр Джонсона. В киоске для туристов он купил за один доллар этот сувенирный конверт, посвященный программе «Уайтклауд»… Курьез был в том, что эта сверхсекретная программа предусматривала использование спутников для слежения за перемещением в Мировом океане советских подводных лодок, значит, и Василия Макарова тоже.
«Название этой программы запрещено даже употреблять в телефонных разговорах тем, кто с нею связан, – пояснил Ларионов. – Но бизнес есть бизнес… Кто-то решил погреть руки на сувенирах и рассекретил «Уайтклауд». Держи сувенир и помни, что за тобой оченно бдительно присматривают сверху».
Па конверте жирно значилось: «Программа «Уайтклауд». Далее шло пояснение: «Осуществляется научноисследовательской лабораторией ВМС. Предусматривает распределение на орбитах высотой 1100 км вспомогательных спутников, которые передают информацию на основной спутник, чтобы обеспечить покрытие большой акватории. Спутники оснащены антеннами для обнаружения сигналов связи. Первая группа спутников была запущена 30 апреля 1976 года». Был на сувенире и штамп гашения базы ВВС Вандерберг, откуда запускаются спутники. Не забыли «сочинителя» рисунок основного спутника и вспомогательных трех, смонтированных на нем.