Если вы порежете палец, то почувствуете боль в месте пореза, станете останавливать кровь в месте пореза, промывать рану и наклеивать пластырь вы тоже будете на место пореза. Эти манипуляции приносят облегчение. Мы используем пластырь, потираем ушибленное место или целуем ребенка, который получил ссадину, — и это успокаивает. Кажется, что все эти действия снимают боль в месте ее возникновения. В главе о плацебо я объясню, как устроена сложная взаимосвязь между верой и ожиданиями и как внутренняя система обезболивания творит волшебство. На житейском уровне люди знают, что такие поведенческие стратегии действительно помогают, и этот факт может помочь нам разобраться в сути боли. Повреждение — это еще не боль. Оно становится болезненным только при соответствующем осмыслении разумом, которое, в свою очередь, определяется окружающей действительностью. Точно так же чувство облегчения возникает благодаря динамической связи между мозгом и действительностью. Понятие чувства выходит за узкие рамки сенсорного восприятия, чувство — это смесь осязательной информации, эмоционального опыта, знания и результатов оценки контекста. Это единая система, элементы которой, однако, нестабильны и непредсказуемы. Разобраться в ней можно, исключительно если рассматривать ее в комплексе. Важно понимать, что единство «мозг — тело» существует в мире, в котором у боли есть свои значения и смыслы.
Это всего лишь часть представления о боли как эмоции. Я уже упоминал «оскорбленные чувства» и хочу остановиться на них подробнее. Современная медицина изучает боль в плоскости физической травмы, чувствительности тканей, повреждений организма и дисфункции нервной системы. В то же время мы могли бы узнать много нового, если бы включили в понятие боли ее эмоциональные аспекты: горе, ощущение отверженности, депрессию, отчаяние, беспокойство, тревогу, а порой — страх и злость. Позднемодернистское понимание аффективных свойств боли свидетельствует о том, что исследователи изучают это направление, но между болью клинической и «болью» социальной, которую относят к области культуры, семьи, общества и саморефлексии, по-прежнему остается непроницаемая граница. Такое разделение непродуктивно и даже пагубно, однако это не значит, что все перечисленные эмоциональные состояния и бесконечное множество других ситуативных условий должны быть отданы на откуп медицине. Напротив, было бы прекрасно, если бы границы медицинского и научного знания открылись навстречу не только функциям тела, мозга и нервной системы, но и представлениям о боли во всем ее культурном многообразии. Определение боли как эмоции должно разрушить существующие стереотипы.