Журналистка ошиблась. Когда она впервые увидела Лию Милантэ, какой странный творческий псевдоним или имя, то невольно засмотрелась. Любопытство заставляло всматриваться иначе, чем смотришь на человека на улице. Перед встречей Элис предупредили, что пациентка неразговорчива и, возможно, она зря пришла. Но попробовать стоило. Элис уточнила, не опасна ли та для нее, и медсестра уверила, что нет. Что сейчас некая ремиссия в ее состоянии, и Элис вполне может с ней встретиться. Она хотела уточнить, как часто бывают рецидивы, но не стала.
Лию привезла та самая медсестра, у которой Элис выспрашивала о своей безопасности. На инвалидном кресле. Журналистка смотрела, как завороженная. Нет, Элис не нравились женщины, никогда не нравились. Ну точно не в том смысле, как мужчины. Но, несмотря на это, она все равно была под впечатлением. Эта женщина казалась Элис необычной, и дело не в ореоле тайны, не в ее популярности, но она даже в простом сером свитере, даже в этом инвалидном кресле была какой-то недоступно неизведанной. И дело не в красоте. Она бы не назвала ее красивой. Скорее, нечто неуловимое, то самое, что заставляет смотреть снова и снова. И она совсем не походила на сумасшедшую. Длинные черные волосы уложены в узел на затылке, тонкие черты лица, аккуратные. Вот и разрушен стереотип — безумие не всегда имеет уродливый, страшный или отталкивающий облик. Журналистка не могла понять, что именно так привлекает, возможно, то самое нездоровое любопытство, присущее многим. Она видела достаточно красивых лиц в своей жизни и не всегда задерживала на них взгляд. Наверняка, у этой женщины было немало поклонников, которые могли сходить по ней с ума, или она вполне могла сводить их с ума намеренно. Медсестра оставила их одних, и Крафт демонстративно откашлялась, чтобы привлечь внимание, но молчание не нарушала. Она все еще рассматривала пациентку. Почему-то рядом с ней показалась себе какой-то серой и обычной. Простушкой.
Странно, не правда ли? На Элис дорогая, элегантная одежда, а на пациентке скромный свитер, плед на коленях, и ни одного украшения. Понимала, что это слишком нагло — так разглядывать, но не могла отвести взгляд. Наконец-то она решилась заговорить.
— Здравствуйте, меня зовут Элис Крафт. Я — журналистка, и я пишу о вас статью. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.
Ее проигнорировали, женщина смотрела на зашторенное окно и не моргала. Элис видела ее аккуратный профиль и слегка подрагивающие длинные черные ресницы. Сколько ей лет? Кажется, тридцать, судя по имеющейся информации, но на первый взгляд Элис бы затруднилась ответить на этот вопрос. Иногда бывают люди без возраста. Пока не заговорят, ты реально не можешь понять: перед тобой умудренная опытом взрослая женщина или наивный ребенок.
— Лия, — Элис не сдавалась, — ваши преданные фанаты мечтают прочесть о вас, узнать, как вы, хоть одно слово от любимого автора.
И снова тишина. Черт. Кажется, медсестра была права — разговора не выйдет. И зачем она перлась в эту глушь, непонятно. Еще несколько попыток, и можно заканчивать эту работу, не начиная. В первый раз Элис уехала ни с чем. Она так и не заговорила с ней, а Крафт втайне радовалась, что с чистой совестью может оставить эту статью. Ну, или отделаться очерком об отзывах и книгах.
Она влетела в кабинет Джонни и, с трудом скрывая свою радость, сообщила, что интервью не вышло, и в течение нескольких дней Элис предоставит ему статью.
И вот тогда ее словно ледяной водой окатили. Милтон сказал, что эта статья не нужна ему в течение нескольких дней. Что она может взять, сколько угодно времени, но разговорить Милантэ обязана, а самое главное — найти ее черновики, и что сейчас самое время показать себя, если Элис рассчитывает на постоянное место в журнале. Он то кричал, то переходил на умоляющий тон, то снова кричал, и она не понимала, какой дьявол в него вселился. Под конец он сказал, что Элис может считать это экзаменом и, если не добудет нужный материал, попрощается с этой работой.
В тот день она ушла с работы намного раньше. Сказать, что расстроилась — не сказать ничего. Вечером встретилась с Энни, та извинялась за вспыльчивость Джоника, а потом рассказала, что статью у него заказали. Дали огромный аванс и обещали заплатить еще больше, если она будет опубликована, но самое главное — этот кто-то хотел получить черновики писательницы.