Первый раз я просто пропустила мимо ушей. Не то на уме было. Я слишком спешила за Пенгуэном, и, едва догнав, пыталась отдышаться. Да и мало ли что мне могло показаться в малознакомом языке. Но когда эта сцена повторилась несколько раз по пути к рынку, а потом ещё — в ответ на вопросы наиболее любопытных торговцев, у меня внутри всё сжалось. А ещё почему-то на глаза навернулись слёзы.
И я снова смотрела в землю. Чтобы не было заметно мокрого блеска глаз.
— Цайя Ленарди, — каждый раз пояснял Пенгуэн свой первый тезис с тем же выражением брезгливости и недовольства.
И лица вопрошавших становились ещё более удивлёнными, а взгляды ещё более оценивающими и даже как будто материальными — я прямо чувствовала, как они по мне ползали, липли и с отчётливым, хоть и беззвучным ощущением чавка, отлипали. Бррр.
Это был второй момент, выбивший из меня дыхание. Я онемела от неожиданности, и в эти мгновенья на меня навалились тревога и непонимание. Мысли разбежались, всё никак не получалось сообразить, что же это всё значит. Судорожно рылась в своём словарном запасе, пытаясь понять, правильно ли перевела услышанное, не перепутала ли чего?
Одежда, да, была не лучшая. Даже бедная. И более того — нищенская. Но не это явно привлекало внимание знакомцев Пенгуэна. Тогда что? Почему так?
Нахлынувшие шум и суета рынка немного отвлекли. Множество людей, разговоры, крики, гам. Кто-то смеялся, кто-то зазывал к себе, кто-то размахивал товаром, привлекая внимание. А Пенгуэн бежал вперёд, будто на свидание опаздывал.
Я, ясное дело, за ним. И потеряться боялась, и что-то охотничье проснулось в душе. Да и в таком беге легче было делать вид, что одета я нормально, а чужие взгляды я не замечаю.
А предводитель нашего продуктово-заготовительного отряда остановится у какого-нибудь прилавка, перекинется парой слов с продавцом, отсчитает монеток с дырочкой, забросит мне в корзину чего-нибудь и дальше бежит.
Я только и успевала лавировать между покупателями и продавцами в погоне за этой маленькой убегающей всё вперёд и вперёд спиной, даже по сторонам смотреть не получалось.
И к тому моменту, когда поняла, что мы уже идём обратно, не чувствовала под собой ног, а руки онемели и, казалось, удлинились до земли — настолько тяжело было тащить всё купленное.
Пенгуэн остановился неожиданно и вовсе не потому, что очень хотел дать мне отдохнуть или — о ужас! — помочь.
Фу на вас за такие глупые мысли!
Просто впереди стояла толпа и на что-то глазела, а мой мелкорослый спутник пригнулся и ловко ввинтился внутрь. Сразу видно, что не впервой ему такие фокусы откалывать. Я моментально воспользовалась передышкой и уронила свою поклажу прямо на доски тротуара.
Если Пенгуэн не вылезет в ближайшее время из плотной толпы, я сама попробую найти дорогу домой — улица казалась знакомой. Наверное, мы здесь уже проходили, когда шли на рынок. А если вынырнет, тогда уж снова возьмусь за корзинки и мешок.
Разминая затёкшие запястья, прислушалась к тому, что происходило в толпе. Интонации были похожи на вопли уличного зазывалы, а вот слова…
— …Любой может попробовать себя! Совершенно бесплатно! Только раз в год! Открой в себе мага!
Мага? Я даже замерла. Слово это я слышала из уст приютивших меня людей крайне редко. И кроме того случая, когда из сияющей воронки выпала бумага, в жизни с волшебством я почти не сталкивалась. Потому о смысле этого слова долго не могла догадаться, пока однажды разгневанный очередным проигрышем Пенгуэн не метнул в Жажу молнию. В последующей склоке, где я играла скромную и, главное, без единой реплики роль — роль сестры милосердия. Я перевязывала плечо пострадавшего Ленарди чистым лоскутом. Выяснилось, что это за слово такое, что значит и к чему приводит.
А ещё выяснилось, что Жажа у нас, аки ангел — белый и пушистый. И пригрел-то он Пенгуэна, и кормит-поит его, и терпит несносный его характер, и вообще такой весь, просто ах!
Именно в тот день у моего спасителя появилось новое прозвище. Тоже, ясное дело, подпольное, но оч-чень красивое: Ленарди-в-белом.
А как ещё такое совершенство назвать? Всех-то он жалеет, всем-то помогает. И Пенгуэна, как оказалось, спас и меня вот тоже.
Жаль, дядюшка Гилерм не участвовал в этих разборках (он вообще всегда рано уходил спать), и мы не узнали, может и его Ленарди от чего-нибудь спас. Или ещё как облагодетельствовал…
Толпа зашумела, задвигалась.
А потом взвыла, качнулась единым, каким-то слитным движением, и из невидимого её центра под дружный восторженный «Ах!» выплеснулись высоко вверх сначала призрачные, а в полёте ставшие вполне материальными белые листки.