– Да, – отозвалась я, решив не спорить. Еще не хватало, чтобы гувернантка нажаловалась на меня дядюшке! Скоро я буду далеко отсюда, и ее длинные руки до меня не дотянутся.
Вернувшись в спальню, я не удержалась и распечатала заветное письмо, любуясь изящным штампом академии. Как и ожидала, в конверте лежало приглашение поступить к ним на обучение. У меня еще оставалось время до начала занятий, но я очень надеялась, что оно пролетит побыстрее.
Я всем сердцем любила Дорсуль – небольшой приморский город. Знала все его улицы, звуки, запахи. Здесь, на юге империи, я родилась и выросла. Больше нигде не бывала. Но меня неудержимо тянул к себе большой мир, а получить образование в лучшей академии магии было для меня шансом, о котором можно только мечтать.
Кузина Юханна меня понимала и не испытывала зависти. Ее магический дар оказался очень слабым, он едва тлел огарком свечи, в то время как мой собственный горел ярко и ровно, точно факел. Она видела свое будущее не связанным с магией, а я – наоборот. И все равно мы во многом походили друг на друга. У нее, как и у меня, не было ни матери, ни родных братьев и сестер, вся наша семья состояла из трех человек.
В то время дело моего дяди процветало, и мы не знали забот. Две счастливые богатые девочки, живущие в красивом особняке, из окон которого открывался прекрасный вид на теплое Дерринское море. Если нас что-то огорчало, так это Арделия, однако и ее мы покорно терпели, как неизбежное испытание. Даже жалели порой. Никто из нас не хотел бы такой судьбы, как у нее.
Гувернантка приучила нас одеваться самостоятельно, без помощи служанок. Впрочем, платья и блузки застегивались спереди, завязки на туфельках тоже с ранних лет не вызывали затруднений.
Воду мне уже принесли. Умывшись, я причесалась, заплела волосы в две косы и поспешила обрадовать кузину.
С Юханной мы столкнулись в дверях ее комнаты.
– Меня приняли в академию! – сообщила я ей.
Кузина бросилась меня обнимать. На душе стало еще теплее – как хорошо, когда есть кто-то, кто искренне готов разделить с тобой твою радость!
– Там будут не только уроки и книги, – прищурившись, проговорила Юханна. – Но и всякое другое. Например, праздники, танцы и… мальчики, – добавила она лукаво.
– Я вовсе не думаю о них!
– Думаешь!
– Нет, не думаю! Ни чуточки!
– Ханна! Нельзя быть шестнадцатилетней девушкой и не думать о таких вещах! – заявила кузина. – Даже Арделия в твоем возрасте наверняка мечтала о первом поцелуе!
– Фу! Кто бы захотел ее целовать? Уверена, она и тогда была занудной особой!
– Но ты не такая! Ты красивая, и с тобой весело! Интересно! Тебя непременно кто-нибудь захочет поцеловать! Обещай, что будешь мне рассказывать все-все-все!
– Хм… Может быть! – отозвалась я и, церемонно придерживая длинные юбки, как того требовала наша суровая гувернантка, направилась в расположенную на первом этаже столовую. Юханна поспешила за мной следом.
Погода стояла отличная. Солнечные зайчики плясали на серебряной посуде, и все вокруг при одной лишь мысли о счастливом для меня событии наполнялось чем-то ярким, особым и незабываемым. Даже чай, казалось, стал вкуснее.
Вот только Арделия все так же хмуро поглядывала на нас с кузиной. Прямая ли у нас осанка? Не горбимся ли мы? Правильно ли держим столовые приборы? Хоть высшее общество городка и не назовешь многочисленным, гувернантка во все глаза следила за тем, чтобы мы не ударили лицом в грязь. Впрочем, заботилась она при этом не только о нас с Юханной, но и о себе. Ведь мы уже почти взрослые, я скоро отправлюсь в академию, и ей придется подыскивать новое место в знатных семействах Дорсуля.
Нужно отдать Арделии должное – самому важному для благородных девиц она нас научила, а заменять нам мать от нее и не требовалось. Такое, наверное, невозможно. Кузина совсем не помнила свою маму, а у меня о моей остались лишь крохи воспоминаний, которые я порой бережно перебирала.
Легкий запах вербены от складок платья, ласковая улыбка, когда улыбаются не только губы, но и глаза, так похожие на мои собственные, прикосновение теплых рук.
Мне не на что было жаловаться. Когда я осиротела, дядя забрал меня к себе и сделал все, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я искренне привязалась к нему и всей душой желала ему счастья, но, овдовев, он так больше и не женился – не захотел, чтобы у его обожаемой дочурки появилась мачеха.
В деловых заботах дядя проводил куда больше времени, чем дома. Вот и нынешним утром его не оказалось за столом. Но вечером дядю ждала новость, которая переполняла меня восторгом.