– Помню, – усмехнулся Быков.
Дотянувшись до гитары, до которой Миха Гарам был большой любитель, Григорий стал ее настраивать, подкручивая колки и трогая струны.
– Это же шут!
– Очень опасный шут.
Злобный, коварный, подлый…
Он не забывает ни одного унижения и обязательно припомнит все своим обидчикам.
А пока Никитка выжидает.
При живом Сталине он не страшен. Но, как только вождя не станет, шут такой цирк устроит…
И Василию Иосифовичу, и Берии, и Судоплатову, и Жукову, и Молотову…
Может, даже с отца и начнет – поможет скоропостижно скончаться.
– Ладно, Степ, – вздохнул Григорий. – Отбой!
Сообщение Совинформбюро. Сводка за 6 марта 1943 года:
В результате двукратного штурма наши войска овладели городом Гжатск. Захваченные трофеи подсчитываются.
В течение ночи на 6 марта наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях.
6 марта наши войска в результате двукратного штурма овладели городом Гжатск.
На других участках фронта наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях.
5 марта частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено не менее 10 танков, до 100 автомашин с войсками и грузами, подавлен огонь 15 артиллерийских батарей, взорвано четыре склада противника с боеприпасами.
Глава 5 Охотники
Утро 7 марта выдалось холодным и хмурым, и вылезать из-под одеяла крайне не хотелось.
«Подъем!» – скомандовал себе Быков и встал.
Подогрев на примусе полковшика воды, побрился, намылив щеки полузабытым помазком.
А уж опасная бритва «Золинген» и вовсе пугала, но это ничего, обвыкнет, зато такая бреет чище.
В зябком сумраке летчики сбрелись на короткое построение, после чего разошлись по эскадрильям.
А вот комэскам полагалось явиться в штаб – получить задание или втык. Ну, или то и другое в одном флаконе.
Обсудив с Бабковым дела насущные, Григорий вернулся к своей эскадрилье – «ветераны» споро выкопали себе землянку в три наката.
Десятерым в ней было тесновато, зато тепло – «буржуйка» в углу гудела, нагоняя жар. Огромный мятый чайник пыхал паром.
– Чайку, командир? – прогнулся Котов.
– Ливани.
– Мед есть. Дать?
– Спрашиваешь…
Быков не любил чай вприкуску, но не обижать же «Котика».
Тот так старается…
Отпив полкружки, «Колорад» сказал:
– Вылет через час.
– Наконец-то! – обрадовался майор Зайцев. – Одни?
– Первая с нами.
– К Демянску?
– В район Ярцево, «пешки» прикроем.
Подумав, Быков решил, что инструктаж лишним не будет.
– Будем метров на восемьсот сзади и выше бомбовозов, – сказал он.
– Правильно, – кивнул подполковник Герасимов.
– Миша, поведешь четверку, будешь слева от меня, с превышением на двести-триста.
Полковник Якушин кивнул.
– Второй парой с тобой пойдет Микоян. Со мной – Баклан и Зайцев. Через полчаса сбор на КП.
Смоленщина узнавалась по обширным лугам, разрывавшим однотонную курчавость леса.
Луга, еще бурые от прошлогодней травы, испятнанные островками тающего снега, проплывали под крылом самолета, порой стыкуясь с квадратными заплатами полей, неубранных по военному времени.
Черные колеи дорог то и дело расплывались мерзлой слякотью, где-нигде на обочинах ржавели остовы сгоревших полуторок.
Один раз промелькнула «тридцатьчетверка», с виду совершенно целая – танк стоял, перекосившись, уткнув пушку в сугроб.
В наушниках гулял наплывами хрип и треск.
Быков оглянулся и поморщился – шею натер, постоянно вертя головой в поисках противника.
Спасибо Степану – одолжил шелковый шарф.
С ним получше, но все равно саднит.
«Пе-вторые» шли понизу – две девятки, летевшие клиньями.
Двухмоторные, с алыми звездами на килях, бомберы внушали уважение.
Григорий осторожно повел головой по сторонам – его группа летела ровно, словно подвешенная к хрустальному своду небес. Чудилось, это земля проползает внизу, исчезая за хвостом неподвижных истребителей.
Быков заерзал.
Подлетаем вроде. Пора бы уж…
На дороге, обводившей лес, сквозивший голыми ветвями, качались на ухабах серые коробочки тупорылых «Опелей».
Грузовики спешили к аэродрому, угадывавшемуся вдали, с краю заброшенного поля.
– Я – «Ферзь», – сипло сказали наушники голосом ведущего «Пе-2», перебарывая помехи. – Подходим к цели! Внимание! Я «Ферзь», атакуем!
– Я «Колхоз». Сопровождаем. «Колорад», как обстановка?
– Боевая, – буркнул Григорий. – Я – «Колорад». На одиннадцать часов, ниже тридцать градусов – аэродром!