— Это было мое решение, — наконец признался аль-Джуляни. — И за все отвечать только мне!
Он по-прежнему перебирал старинные, искусной работы четки, подарок своего визави. Тот в сильном раздражении резким ударом выбил четки у него из рук и произнес подрагивающим от ярости голосом:
— Ты желаешь управлять Сирией, но поверь моим словам, ты еще не готов! Чтобы добиться благосклонности хозяина, не надо врываться в его дом с оружием. Обещая хозяину освободить дом, не надо этот дом разрушать. Игуменья отдала бы тебе руку пророка Яхья только за обещание не нападать на Маалюлю. И даже взяв Маалюлю, ты мог бы выманить у нее то, что мне надо, просто поклявшись не разорять монастырь.
Аль-Джуляни поднял глаза. Он действительно почувствовал себя дураком. Вот, оказывается, как все просто. Можно было не начинать этот бой, сохранив и боеприпасы, и смертников, которые еще пригодились бы.
— А теперь эти двенадцать монашек возомнили себя двенадцатью апостолами и жаждут мученической смерти! — почти кричал рыжий начальник. — И ты не то что не получишь руку пророка Яхья, но даже крупицы информации о том, где они ее спрятали!
Сириец аль-Джуляни с укоризной посмотрел на аль-Казаки и Абу Хамзу. Те разглядывали стены разрушенного храма, боясь встретиться глазами со своим командиром.
— Я уповаю не на пытки, а на «сыворотку правды», сэр… — нашелся Абу Мухаммед. — И еще: так как я глубоко ценю ваше доверие, то лично буду руководить поисками химического оружия. Я не предстану перед вами, пока не найду свидетельств нарушения Асадом своих обещаний мировому сообществу!
— Тогда ступай и найди его, брат! И да поможет тебе Аллах.
— Аллах акбар! — хором ответили аль-Джуляни, аль-Казаки и Абу Хамза и твердой поступью покинули христианский храм.
— И при чем тут химическое оружие? — тихо сказал себе европеец на не понятном никому языке. — Вот идиоты…
Второго декабря информационная служба радио Ватикана опубликовала заявление папского легата в Сирии монсеньора Марио Зинари. Священнослужитель сообщил о похищении двенадцати православных монахинь сирийского и ливанского гражданства. Цель похищения осталась неизвестной — боевики не выдвигали никаких требований.
— Эти люди готовы молиться на тебя за то, что ты спас монахиню! — восторженно произнесла Светлана, глядя в окно.
У отеля «Маалюля» уже собралась толпа, бурно обсуждавшая утреннее происшествие у гостиницы.
— Не сотвори себе кумира окромя Господа Нашего, сестра! — заунывным церковным голосом произнес Виктор.
— Так! Инок Ермолай! Ты, кажется, совсем распоясался! — обернувшись, нарочито строго прикрикнула на него по уши влюбленная Светлана. — Что за это сделать с тобой, инок Ермолай?
Она стала тихо подкрадываться к Виктору. Он же невозмутимо перебирал свои вещи.
— Покрый нас от всякого зла честным твоим омофором, — процитировал «Царице моя преблагая» Лавров, затем вдруг сказал абсолютно серьезно: — Выбираться нам отсюда надо. Убьют нас…
Эти слова подействовали на девушку как ушат холодной воды. Она замерла на месте.
— А как же длань Иоанна Крестителя? Ты забыл о нашей миссии.
Виктор обернулся к Светлане и посмотрел ей прямо в глаза:
— Ты ее хоть раз видела, ту длань? Как она выглядит?
— Ну-у-у… — растерянно протянула Светлана.
— Вот и я о том же. Нас послали за каким-то хреном! В никуда и ни к кому. Понимаешь? И я, дурак, повелся. Как студент-первокурсник.
— Но отец Лука сказал, вернее, написал, что это сделали мандеи…
— Мало ли, что написал отец Лука. У него есть доказательства? — рассердился Виктор. — Я с таким же успехом могу сказать, что это сделали нанайцы. Поехали на Дальний Восток? Может быть, эта длань у нанайцев?
— Что за истерика, брат Ермолай? — взъярилась Светлана, сверкнув глазами. — Мы прибыли сюда с великой миссией! Вернуть длань христианскому миру.
— Хорошо! — успокоился Виктор. — Что ты предлагаешь? У тебя есть план?
— Я предлагаю? А ты здесь для чего нужен? Ты же расследователь!
— Хорошенькое дело! — передразнил Виктор. — Принеси нам длань, брат Ермолай, только мы не знаем, где она, и не знаем, как она выглядит. Понятия не имеем, кто ее видел в последний раз и существовала ли она на самом деле…
— Она была и есть! И отцу Луке я верю. Не кощунствуй! И… у меня уже есть план.
— Какой, если не секрет? — поинтересовался Лавров.
— Пойти к лидеру «Ан-Нусры», поздравить его с победой и преподнести какой-нибудь дар. Как это принято на Ближнем Востоке.