Он задумался, глядя на одно из фото висящих на стене. Я увидел в его глазах грусть, и чувство жалости к нему заполнило меня.
— Конечно готовы, — заулыбался Артём, но как-то наигранно. — Давно пора. Ты так не считаешь?
— Не считаю. Я думаю, всё происходит именно тогда, когда должно произойти. Во время, предначертанное вам судьбой. Одно лишь хочу спросить у вас, готовы ли вы вместе с осознанием правды измениться внутри себя? Так как после, вы уже не сможете остаться прежними. И… возможно это морально больно.
— Понятия не имею о чём ты дед, но я конечно готов. Мне не страшно совсем.
Оба они теперь смотрели на меня, а я внимательно смотрел на старика, словно бы пытаясь разгадать его замысел. Потом протянул руку и лишь на долю секунды дотронулся таки до той пилы. Мне показалось она ужалила меня холодом, но, при том, и вселила уверенности. Мне было всё равно, что подумает дед. Я верил в тот момент, что так сделать нужно. Старик не разозлился на меня, возможно даже ждал неповиновения, слегка кивнул мне головой и я увидел как заискрились его глаза, может от слёз, а может это просто иллюзия, навеянная тем странным контактом, образовавшимся между ним и мной. И возможно ещё кем-то, но явно не моим дебильным братом.
— Впервые я подумал, что он спятил, когда Денис решил заняться фотографией. Чего тут странного, спросите вы, и я отвечу что всё. Нужно было знать его грубую натуру, чтобы понять, что творческой жилки в нём нет, и не было никогда. Как это произошло я и сам до сих пор не понимаю, но что случилось, то случилось. Может, его молния шибанула или это божественное провидение, я не знаю. Знаю, что он особо ни чем не увлекался. Уважал физический труд и работу на свежем воздухе. В тот период своей жизни он работал на железной дороге. Было лето, и он был молод. Этакий накачанный, загорелый мачо со скромными взглядами на будущее. Когда однажды он пришёл с работы раньше положенного времени, я удивился, и не без беспокойства спросил в чём дело. Он лишь схватил отцовский фотоаппарат и ушёл.
— Оно уникально красиво блестит на солнце при ударе, — сказал он тогда, и последнее что он сделал на своей уже бывшей работе, лёг на землю рядом со своим напарником и попросил продолжить работу. До сих пор смеюсь, когда представляю замешательство того бедолаги. Он сделал фото и спустя полчаса вернулся домой со всевозможными ванночками и реактивами. Понятия не имею где он всё это раздобыл. Времена были не те, внуки. Тогда такие вещи трудно было найти в магазине. Но на следующий день я увидел это его первое фото. — Старик вдруг замешкался, нервно зашевелил пальцами, словно бы хотел что-то сделать и не мог. — Не возражаете я закурю здесь? Не думал что задержусь. Признаться, не ожидал встретить здесь вас.
— А кого же тогда?
Дед прищурил глаза, но ничего не ответил. Достал сигарету и положил её на стол перед собой. Но не закурил.
— На том первом фото с близкого расстояния заснят момент соприкосновения при ударе молота о рельс. Знаете, там нет искр. Всегда думал, что это действие выбивает искру, но её там не было. Но было некое свечение, вмятина и интересно вибрирующий рельс. Экспозицию на заднем фоне дополняли кирзовые сапоги работяги покрытые пылью, кусок утрамбованной земли за ним и шпала запачканная мазутом. Очень удачное фото, особенно при том, что до того момента он никогда в жизни не брал в руки фотоаппарат.
— Я буду фотографом, — сказал он, и я увидел на его лице ту блаженную улыбку, которая заставила меня усомниться в трезвости его ума. — Нет. Я буду лучшим фотографом из всех живших на земле. Чтоб мне на этом месте провалиться, если так не будет.
— Так он сказал. Он работал здесь, на мансарде. Как? Я был удивлён не меньше, чем вы сейчас, ведь я никогда не присутствовал при проявлении фотографий. На этот вопрос у меня нет ответа. Здесь нет тёмной комнаты и похоже на то, что не было никогда.
Ему не пришлось долго ждать признания. Он не занимался рекламой или вообще каким-то продвижением своих работ. Они пришли сами. Люди. Много людей. Все хотели видеть его работы. Его творчество не просто уважали и ценили, его любили и обожали. Понимаете? Страстно. За считанные месяцы он стал известным и знаменитым фотографом работы которого, выставляли в лучших галереях России и зарубежных стран. Он умел достать то глубокое нутро, что скрывается в душах. Заставлял людей показывать на снимке то, о чём они и сами не подозревали. Он заставлял нечто неживое жить, дышать, любить. Да вы и сами видели. Чего я рассказываю то? — Он начал пальцами катать сигарету по краю стола, придерживая её за фильтр и продолжал рассказ: