Потом это была не женщина, а чёрное облако, что стремительно метнулось к падающему ребёнку. И снова перед ним стояла она, укутывая младенца и напевая дорогие его сердцу мелодии.
— Ты хотел играть, а я хотела сына, — сказала она, — всё честно.
И всё. Её мир ушёл с той сцены. Ужался и исчез. Навечно. Больше он не видел ни её, ни сына.
Я всё звал кошку! — думал он. Я забыл, что она мертва. Или хотел забыть. Вероятно, она была проводником в тот мир. Та кошка. И она ждала. Много лет ждала кого-нибудь вроде меня. Того, кто сможет пожертвовать самым дорогим. Ради творчества. Того, кто на всё будет закрывать глаза. Даже на те вещи, что казались очевидными. Ведь знал же я где-то в глубине души. Знал, что происходит. Но не хотел в это верить. Я так хотел творить.
Музыкант убрал руки с рояля и почувствовал омерзение. Захотел отрубить их по локоть, чтобы никогда более они не издавали подобных звуков.
Жена ушла меньше чем через неделю. Да он и не заметил особо, когда это случилось. Как умалишённый он искал кошку и, в конце концов, его забрали в психушку.
Чего я хотел добиться, придя сюда? Напоить кошку молоком? Дождаться, когда появиться та дымка, и она выйдет ко мне в своих тёмных одеяниях и протянет мне сына всё такого же маленького и такого любимого. Хотел отдать ей другого ребёнка. Пожертвовать ещё одной жизнью? Таких ошибок не исправишь. Да и нет у меня племянника. У меня никогда не было брата. Зато когда-то, у меня был маленький сын.
— У тебя плохая аура — сказал мне тот псих, что вертел без конца ту нитку. А я смотрел на неё как заворожённый в ожиданиях, что она вот-вот порвётся и я уже не смогу поговорить с ним.
— Я видел, как ты отдал мальчика. Видел её рваные серые одежды и скрюченное лицо в тени здорового такого дерева. Она плохая. Очень плохая. Зачем ты это сделал?
Нет. Он не набросился на меня больше, хоть я и ожидал этого. Встал, выбросил нитку мне под ноги и пошёл, ковыляя по коридору.
О каком чёрт побери ребёнке он говорил? Я так и не понял.
Жизнь в уплату долга. (Букет из ромашек)
— Она порождение сатаны. Не слушайте её. Гоните прочь! — срываясь на визг, кричит старушка, прячась за диваном. Мне видно лишь её дико искажённые от страха глаза и крест, болтающийся в её руке, которым она пытается отогнать меня. Серебряный. Чёрный.
— Простите ради бога — мы никак не ожидали, что она так отреагирует. Всё было оговорено заранее, и она знала о вашем приходе заблаговременно. Это… это, простите просто что-то невероятное. Успокой ее, пожалуйста, дорогой. Не могу смотреть. Не могу — оправдывается женщина прикрывая пухлые губы рукой. Я вижу выступившую капельку крови на её нижней губе, но молчу. Молчит и муж. Молчит даже тогда, когда женщина растирает ту каплю по лицу, изображая на своих щеках ярко-красное подобие улыбки. В глазах стоят слёзы и боль, которую не заглушишь таблетками.
Мужчина, в шерстяном пиджаке повинуясь, не бросив ни одной реплики, направляется к вопящей за диваном старушке, но бабка явно не намерена сдаваться без боя. Как только он прикасается к ней, пытаясь вытащить её из-за укрытия, старушка выворачивается и, выставив перед собой оберег, идёт спиной к двери в комнату, комкая не поднимающимися ногами коврик и приговаривая:
— Бесноватая. Ведьма, порождение сатаны. Сгинь. Сгинь! Оставь нашего мальчика в покое. Он чистая душа — говорит она, как раз тогда, когда все мы замечаем присутствие мальчика, безжизненно бледного. Он еле стоит на ногах, шатаясь от лекарств, и держится руками за дверной косяк. На нём детская пижама, с голубыми слониками, рубашка которой расстегнута, отчего всем нам видно, проступающие через тонкую прослойку плоти рёбра мальчика.
— Успокойся бабуля. Ты же знаешь, что хуже не будет — хватая ртом воздух, произносит он.
Бабка бледнеет. Ещё секунду назад, лицо её искривлённое гримасой страха и ненависти к незнакомке, теперь не выражает былых эмоций. Она бессильно падает на пол и начинает плакать навзрыд, приговаривая:
— А вдруг будет, внук? Что если она заберёт твою душу? Что тогда?
— За душу не волнуйся — говорит мальчик — моя душа навек останется со всеми вами. Чтобы ни случилось. Верь мне и позволь девушке сделать то зачем она пришла. Это нужно маме. Нужно папе.