— Покажи мне! Покажи мне то, что я должна увидеть. — Кричу я, истошно задрав голову вверх, но это вовсе не помогает мне отсрочить неизбежное, так как, я слышу нарастающий рёв приближающейся стремительно тяжёлой машины. — Ты вовсе не должен умирать, — говорю я, и понимаю, что плачу.
В момент, когда я, наконец, решаюсь посмотреть на мальчика, понимая, что это и есть, те самые несколько секунд — отрезок времени в который, он может спасти свою жизнь, я вижу, как лицо мальчонки впечатывается в стекло и вылетает прямо на меня с окровавленными осколками. Не вижу я, ни сине-чёрной груды железа накатывающей на меня, ни странной расплывчатой фигуры за рулём. Вижу лишь изрезанное лицо мальчика, не пожелавшего открыть мне правду. А потом, моё сознание заволакивает темнота.
— Почему он кричит!? Что с ним?
Я открываю глаза и чувствую себя так, будто меня и впрямь раздавила огромная фура. Вижу мать, склонившуюся над телом сына, и полосу размазанной крови на её лице.
— Что вы с ним сделали?!
Протянув к ней руку, я останавливаю тряску, с которой женщина пытается привести в сознание своё умирающее дитя.
— Не надо. Просто остановитесь.
Её взгляд поистине безумен, но она внимает моим словам и прекращает трясти сына. Мальчик замолкает, а затем, обмякнув, раскрывает глаза.
— Мама, — шепчет он, — вытри уже кровь с лица. Ты похожа на вампира.
— Что? Какую кровь? — с секунду она смотрит на него непонимающе, а потом с силой сжимает сына в своих объятьях. — Я думала, ты умираешь. Боже, я думала, ты уже не вернёшься ко мне.
Но мальчик не обращает на её всхлипывания внимания и не пытается успокоить перепугавшуюся мать. Он смотрит на меня — на девушку, которая, по мнению переживающей за душу внука старушки, похожа на сатану. А я смотрю на него.
— Зачем ты показал мне девочку? — Тихо спрашиваю я.
— Потому что она умерла.
Несколько секунд мы оба молчим, задумчиво глядя друг другу в глаза. Замолкает и мать пытающаяся понять, что здесь происходит.
— Ты не умрёшь — наконец говорю я и загадочно улыбаюсь, понятной лишь ему одному улыбкой. Он улыбается в ответ.
— Да что здесь твориться? Чему вы оба улыбаетесь? Я такого ужаса натерпелась. Думала, что это конец. У вас всё получилось? Вы смогли? Отвечайте же. Это жестоко, так измываться над чувствами матери…
— Не могли бы мы с вами пообщаться в отдельной комнате. Наедине.
— Конечно, могли бы. Идемте скорее. Милый, с тобой точно всё в порядке?
— Всё нормально. Зайди заодно успокой бабушку. Скажи, что душа моя на месте.
— Расскажите же мне скорее, что вы видели? Вы смогли отогнать болезнь? — накидывается на меня с расспросами всполошившаяся мамаша. Кровь с лица она так и не вытерла.
— Вы пытались покончить жизнь самоубийством? — спрашиваю я спокойно, но вопрос мой звучит скорее, как утверждение. Мы с ней заперты в комнате, которая, похоже, используется отцом семейства, как кабинет. Мрачный жёлтый свет, плотно задёрнутые шторы, массивный стол и скрупулезно разложенные канцелярские принадлежности. Запах пыли и алкоголя, запертого под ключ в столе. Там же, где лежит и револьвер, которым она воспользовалась когда-то тайком. Воспользовалась и положила обратно, словно ничего и не произошло.
Женщина смотрит на меня с секунду, а потом оседает на стул с открытым ртом. Даже не замечает, как скидывает со стола сложенные в стопку бумаги. — Что? Я… Нет. Я никогда… откуда вы…
— Нет смысла отпираться. Я видела всё своими глазами. Видела вас на несколько лет моложе, сидящей над кроваткой в розовой кофточке. Тогда вы были намного худее. Худощавые костлявые руки, осунувшееся лицо. Мне не интересно, что двигало вами, когда вы, зажимая револьвер в руке, склонились над вашим мальчиком, лежащим в детской кроватке. Синие слоны на балдахине, они и сейчас на вашем сыне, только на пижаме. Вы, неверное и не заметили, что вновь вернули их в жизнь своего ребёнка. — Женщина, словно полоумная помотала из стороны в сторону головой. Сжала и разжала пальцы. Сдавила челюсть, отчего раздался звук трущихся друг об друга зубов. — Вы улюлюкали тогда и как будто напевали песенку, но я так и не смогла разобрать слов. Он, кстати тоже не смог — сказала я, приблизившись к посеревшему лицу женщины, что непонимающе хлопала ресницами и дышала на меня парами алкоголя, куда более дешёвого, чем тот, что употреблял её муж. — Ваши светлые волосы сложены в подобие причёски, на самом деле, просто хаос на голове, который ваш несмышлёный малыш принял, точнее сказать, захотел принять за ухоженность.