Во время мессы все подходят к алтарю, и каждому священник что-то кладет в рот. Опустив головы, люди возвращаются на свои места, и челюсти у них шевелятся. Мэлаки говорит, что проголодался и тоже хочет кусочек. Ш-ш, говорит папа, это Святое Причастие, Тело и Кровь Господа Нашего.
Но пап.
Ш-ш, это тайна.
Без толку снова спрашивать. Все равно тебе скажут, что это тайна, и ты все поймешь, когда вырастешь, будь умницей, спроси у мамы, спроси у папы, Христа ради, оставь меня в покое, пойди-ка на улицу поиграй.
Папу впервые берут на работу - на цементный завод города Лимерика. Мама счастлива. Ей теперь не надо будет отстаивать очереди в Обществе св. Винсента де Поля и выпрашивать одежду и ботинки для нас с Мэлаки. Она говорит, что стыдного ничего тут нет, это благотворительность, но папа говорит: это стыд и позор. Мама рада, что может, наконец, отдать долг Кэтлин О’Коннел за продукты, которые брала в ее магазине, и вернуть деньги, которые занимала у матери. Это ужасно - быть обязанным кому бы то ни было, особенно собственной матери.
Цементный завод находится далеко за городом, и это значит, что папе придется выходить из дома в шесть утра. Но это его не пугает, он и так много ходит пешком. Накануне мама наливает чай во фляжку, готовит для папы бутерброд, варит вкрутую яйцо. Ей жалко папу, потому что ему надо три мили пешком идти до завода, и три мили обратно. Было бы здорово сесть на велосипед, но он стоит столько, что и за год не заработаешь.
В пятницу дают зарплату, и мама поднимается рано утром, делает в доме уборку и поет:
Anyone can see why I wanted your kiss
It had to be and the reason is this
Убирать-то особенно нечего. Мама подметает полы в кухне и наверху в Италии и моет четыре банки из-под варенья, которые служат нам чашками. Мама говорит, что если папа удержится на работе, мы купим нормальные чашки, а может, и блюдца, и однажды, с Божьей помощью и молитвами Его Благодатной Матери, мы будем спать на простынках, а потом еще накопим и купим одеяло, или даже два одеяла, и выбросим эти старые пальто, которые остались, наверное, со во времен Великого Голода. Мама кипятит воду и стирает тряпки, в которые пеленает Майкла, чтобы он всю коляску и весь дом не закакал. Вот будет славно, говорит она, ваш папка принесет зарплату, и мы сядем пить чай.
Папка. Настроение у нее хорошее.
В половине шестого мужчины заканчивают работу, и над городом воют гудки и сирены. Мы с Мэлаки ждем – не дождемся папу, потому что мы знаем: когда отец работает и приносит домой зарплату, детям положен пятничный пенни. Нам рассказали об этом ребята, у которых папы работают, и мы надеемся, что после чаепития сможем пойти в лавку Кэтлин О’Коннел и купить конфет. А если мама расщедрится, может, она даст нам по два пенни, чтобы мы на следующий день сходили в «Лирик Синема» на фильм с Джеймсом Кэгни.
Мужчины возвращаются из магазинов и с фабрик и расходятся по переулкам, где ужинают, умываются и идут в паб. Женщины идут в «Колизеум» или «Лирик Синема» смотреть кино. Они покупают конфеты и сигареты «Уайлд Вудбайн», а те, чьи мужья хорошо зарабатывают, балуют себя шоколадом «Блэк Мэджик». Женщины обожают романтические фильмы, и когда финал трагический, или прекрасный юноша расстается с возлюбленной, а потом погибает от рук индусов или других некатоликов, они плачут, не жалея слез.
Нам приходится ждать, пока папа пешком пройдет три мили от цементного завода до дома. Без папы пить чай нам нельзя, и это тяжкое испытание, потому что изо всех окон в переулке доносятся вкусные запахи. Мама говорит: хорошо, что зарплату выдают по пятницам, когда мясо есть нельзя, потому что от запаха бекона или сосисок с ума сойдешь. Все равно, мы можем поесть хлеба с сыром и выпить из баночки чаю с молоком и сахаром, и чего еще душе желать?
Женщины ушли в кино, мужчины в пабы, а папы все нет дома. Мама говорит, что до цементной фабрики далеко – впрочем, он ходит быстро. Но глаза у нее на мокром месте, и она больше не поет. Мама сидит у огня, курит «Уайлд Вудбайн», которые взяла в кредит у Кэтлин О’Коннел. Сигарета – единственное ее утешение, и мама никогда не забудет Кэтлин за ее доброту. Не знаю, сколько можно кипятить воду в котелке, говорит мама. Нет смысла заваривать чай, пока папы нет дома, потому что он станет упрелый и слишком крепкий, и пить его будет нельзя. Мэлаки говорит, что проголодался, и мама для поддержания сил дает ему кусочек сыра с хлебом. Может, эта работа – наше спасение, говорит она. Папе с его акцентом так тяжело было найти работу, и если он не удержится, не знаю, что мы будем делать.