Я теперь не знаю, что делать. Если в школу вернусь, меня там убьют. Но зачем, вообще, мне идти в школу или домой, где меня убивать будут, если можно отправиться за город и кормиться молоком и яблоками всю оставшуюся жизнь, а потом уехать в Америку? Идем, говорит Пэдди. Все равно школа - сплошная дуриловка, а преподы - психи.
В дверь стучатся и спрашивают Клохесси. На пороге стоит моя мама и держит за руку моего младшего брата Майкла, а вместе с ними - гард Денни, ответственный за посещаемость в школах. Мама видит меня и говорит: ты откуда тут взялся в одном ботинке? А гард Денни говорит: знаете, миссис, думаю, более интересен вопрос: откуда ты взялся без одного ботинка, ха-ха.
Майкл бросается ко мне. Мамочка плакала. Фрэнки, из-за тебя мамочка плакала.
Где тебя носило всю ночь? - говорит она.
Я здесь был.
А я тут с ума схожу. Твой отец весь Лимерик обыскал, все улицы обегал.
Боже Всевышний, это Энджела?
Она самая, мистер Клохесси.
Отец Пэдди с трудом приподнимается на локтях. Бога ради, Энджела, пожалуйста, проходи в дом. Ты не помнишь меня?
У мамы озадаченный вид. В комнате темно, и она пытается разглядеть, кто это в постели. Энджела, это я, Дэннис Клохесси, произносит он.
Не может быть.
Правда, Энджела.
Не может быть.
Знаю, Энджела, я уже не тот. Умираю от кашля. Но я помню вечера в Уэмбли Холле. О Господи Иисусе, ты здорово танцевала. Вечера в Уэмбли Холле, Энджела, и потом картошечка с рыбой. Эх, ребятки, ребятки, Энджела.
У мамы слезы бегут по лицу. Дэннис Клохесси, ты и сам здорово танцевал, говорит она.
Энджела, мы кучу соревнований могли бы выиграть. Фрэд и Джинджер в сторонке бы стояли. Так не же, тебе в Америку надо было уехать. О, Господи Иисусе.
У него снова приступ кашля, а мы стоим рядом и смотрим, как он опять нависает над ведерком и выхаркивает какую-то гадость. Гард Денни говорит: пожалуй, пойду я, миссис, раз мы нашли вашего мальчика. Если опять прогуляешь, обращается он ко мне, в тюрьму тебя посажу. Слышишь меня?
Слышу, гард.
Ты, парень, маму больше не мучай. Полицейские, знаешь, не потерпят, чтоб матерей мучили.
Я больше не буду, гард. Не буду мучить.
Он уходит, и мама подходит к постели и берет мистера Клохесси за руку. Лицо у него осунувшееся и глаза запавшие, и черные волосы блестят от пота, который градом льется с макушки. Дети стоят у кровати, смотрят на своего отца и на мою маму. Миссис Клохесси сидит у огня, ворочает кочергой в камине и отталкивает малыша от огня. Сам виноват, говорит она, что не ложится в больницу, сам виноват.
Я бы поправился, задыхаясь, отвечает мистер Клохесси, кабы жил в сухом климате. Энджела, в Америке сухо?
Да, Дэннис.
Врач мне велел в Аризону уехать. Смешной он, этот врач. Аризона, скажите пожалуйста. До паба за углом пройтись, выпить кружечку, и то денег нет.
Ты поправишься, Дэннис, говорит мама. Я свечку за тебя поставлю.
Побереги денежки, Энджела. Я свое уже отплясал.
Мне пора, Дэннис. Сыну в школу надо.
Не уходи, погоди, Энджела. Сделаешь, что я тебя попрошу?
Конечно, Дэннис, если смогу.
Спой хоть куплет той песни, которую ты пела перед отъездом в Америку.
Песня трудная, Дэннис. Мне дыхания не хватит.
Брось, Энджела. Я эту песню больше ни разу не слышал. Здесь у нас никто не поет. Жене медведь на ухо наступил, и ноги у ней не пляшут.
Хорошо, говорит мама, я попробую.
Oh the nights of the Kerry dancing, Oh the ring of the piper’s tune
Oh for one of those hours of gladness, gone, alas, like our youth too soon
When the boys began to gather in the glen of a Summer night
And the Kerry piper’s tuning made us long with wild delight.
Она прерывается и прижимает руку к груди, О Боже, воздуха не хватает. Фрэнк, подхватывай - и я пою вместе с ней.
Oh, to think of it, Oh to dream of it, fills my heart with tears
Oh the nights of the Kerry dancing, Oh the ring of the piper’s tune
Oh, for one of those hours of gladness, gone, alas, like our youth too soon.
Мистер Клохесси пытается петь вместе с нами: gone, alas, like our youth too soon, - но от этого только снова кашляет. Он качает головой и плачет: не сомневался в тебе, Энджела. Все сразу вспомнилось. Спасибо тебе.