Кобейн на экране поднял руку, показывая, что хочет заговорить. Он выглядел встревоженным, пока прочищал горло.
— Я не пытаюсь создать проблемы кому бы то ни было, — произнёс он тихим голосом, противоречившим его росту. — Я просто чувствую себя так, будто у меня вырвали часть меня самого и моей идентичности, будто на кону стоит сама моя репутация и порядочность. Это обходится мне ценой моего здоровья и положения в обществе. Я лишь хочу поговорить с детективом, чтобы мы могли обсудить это и выяснить, что на самом деле происходит. Я хочу вернуть себе мою жизнь, — печально сказал он. — Мне хотелось бы, чтобы она позволила мне поговорить с ней.
Я прищурилась. Он намекал, что я отказываюсь встречаться с ним. Я говорила с его чёртовым адвокатом час или два назад, ради всего святого. Филеас Кармайкл хотел, чтобы я держалась подальше от Кобейна, а не болтала с ним.
Кто-то выкрикнул другой вопрос:
— Если вы действительно феникс, покажите нам сейчас. Умрите сейчас. Мы выступим вашими свидетелями. Давайте посмотрим, действительно вы переродитесь или нет.
Филеас Кармайкл сердито уставился на него.
— Неудивительно, что моему клиенту бросает вызов вампир. Детектив, которая называет себя фениксом, состоит в серьёзных отношениях с Лордом Лукасом Хорватом, лидером вампиров. Это лишь доказывает, с какой горой проблем сталкивается мистер Кобейн, пытаясь доказать свою личность. Против него не только вся полиция, но и всё сверхъестественное сообщество.
«Да ёб вашу мать».
До меня донесся прошёптанный вопрос.
— Это вы? — спросила нервная секретарша. — Они говорят о вас? Вы феникс, верно? Ваш бойфренд Лорд Хорват?
Я обернулась через плечо. В её глазах виднелся отчётливый блеск жутковатой заворожённости сценой, которая перед ней разворачивалась. Я напряглась.
— Не могу комментировать, — сказала я, осознавая, как нелепо и чопорно это прозвучало.
Я стиснула зубы и быстро покинула здание.
Глава 8
— Надеюсь, ты звонишь мне не для того, чтобы отложить нашу встречу сегодня вечером, Д'Артаньян, — голос Лукаса звучал шёлковым, но я всё равно чувствовала пульсацию отчаянной боли в каждом слове.
— Я не поэтому звоню, и ты это знаешь, Лукас, — сказала я, открывая дверцу Таллулы и плюхаясь на водительское сиденье.
Он не медлил ни секунды.
— Значит, ты видела пресс-конференцию.
— Я видела достаточно, чтобы знать, что ты послал вампиров сорвать её, — огрызнулась я. — Это вообще ни капельки не помогло. Алан Кобейн не имеет к тебе никакого отношения.
— Совсем напротив, Д'Артаньян, он имеет ко мне прямое отношение. Он ставит под сомнение порядочность сверхов, и долг обязывает меня ответить ему. Это никак не связано с тобой.
— Хрень собачья.
Лукас мягко рассмеялся.
— Ладно, пожалуй, это так. Но я знаю, что он создаёт тебе проблемы, и я хочу их решить. Он мошенник. Он хочет лишь денег.
— Ты не знаешь этого наверняка. Может, он говорит правду.
— Не говорит. Этот мужчина даже не сверх.
Я крепче стиснула телефон.
— Откуда ты это знаешь?
— Мы проверили его волчьим аконитом и вербеной, и он ничего не почуял. Вся эта публичная истерика — какая-то подстава. Он старается создать как можно больше шума в надежде, что ты и полиция заплатите ему за то, чтобы он тихонько смотался. Я очень разочарован, что Филеас в это вмешался. Я поговорю с ним позже.
— Не поговоришь, — мой тон прозвучал резче, чем я намеревалась. — Лукас, пожалуйста. Не лезь в это.
— Я хочу помочь тебе, Эмма.
Моё сердце защемило, когда он назвал меня моим настоящим именем, и я на мгновение прикрыла глаза.
— Ты поможешь, если не будешь вмешиваться.
— Ты знаешь, что он пытается спровоцировать тебя, чтобы ты приблизилась к нему, а потом заявит, что ты на него напала.
— Я не планирую приближаться к нему, — я же не совсем дура.
— Тогда он заявит, что ты намеренно избегаешь его, и использует это как доказательство того, что он говорит правду.
— Но что если он действительно говорит правду?