— Есть что сказать?
— Да. Не облажайся, пожалуйста, и не забудь что-нибудь важное, как это обычно с тобой.. э! Я не догово… мммм!!!
— Тейрис.
— Ммм?!
— Не умри.
— Мммм…
— Хм-хм, — сказал маг.
С той стороны, откуда они поднимались, к лагерю вела довольно широкая тропа. Наверху с двух сторон её ограничивал невысокий частокол, окружавший лагерь там, где его не защищали скалы. Жаровни у ворот, горевшие синим мертвецким огнём, высвечивали кости и черепа на развевавшихся полотнах знамён Плети.
— Стой, — окликнул их из темноты стражник. — Кто ты?
— Свой, — ответил Рен и сделал ещё пару шагов вперёд.
Стражник протянул руку к жаровне и пламя взметнулось вверх, осветив Рена и его спутников.
— Кто с тобой?
Теперь Тейрис и Эрен, видевшие в темноте не так хорошо, как дк, тоже могли рассмотреть охранявшего ворота рыцаря смерти — высокий и крепкий орк с длинными седыми косами, свисавшими почти до пояса.
— Двое пленников, я захватил их по пути сюда. Моё имя Рен.
Второй рыцарь смерти, человек, выступил из тени и вгляделся в лицо Рена.
— Кровопийца? — удивлённо спросил он.
Рен поморщился, внимательно посмотрел на него и вздохнул, узнав.
— Ты знаешь, что я терпеть не могу это имя, Варт.
— Я видел, как ты умер, — сказал Варт уже без всякого удивления.
— Ты видел, как я чуть не умер, — поправил его Рен так же холодно.
— Тебя насквозь проткнули мечом, пропитанным магией Света.
— Поверь мне, я помню. А вы бросили меня там.
— Мы не могли тебя забрать, — объяснил Варт без всякого сожаления, не извиняясь, просто констатируя факт.
— Я знаю, — равнодушно ответил Рен. — Теперь я могу войти?
Варт не ответил, только молча смотрел на Рена. Орк по-прежнему стоял, протянув руку к жаровне и поддерживая пламя. Знамёна Плети глухо хлопали на ветру, ударяясь о древки, Эрен с Тейрисом стояли не шелохнувшись, где-то в лагере послышался звон металла, окрик и ржание неживых лошадей, Эрен, не удержавшись, бросил быстрый взгляд на Тейриса, и паладин едва заметно кивнул. Узлы на верёвках не были затянуты: если будет необходимость, Рен затянет их, сделав вид, что проверяет, но если что-то сразу пойдёт не так — они ещё могут освободиться и дать бой, Рен только должен подать знак.
— Так как ты выжил? — спросил наконец Варт.
Тейрис прихватил пальцами верёвку, едва державшуюся на запястьях, и прикидывал шансы. Не то чтоб его прельщала идея драться рунным клинком, но своего меча он взять не мог, придётся добыть то, что есть. Ощущения не из приятных, но всё лучше, чем ничего. Он видел, что Эрен тоже готов, но знака не было. Вместо этого Рен медленно подошёл к Варту и заговорил, встав почти вплотную к нему.
— Как я выжил? — с издёвкой спросил он.
Варт чуть склонил голову на бок и положил ладони на рукояти своих мечей, но Рен будто не обратил на это внимания.
— Свет сжигал меня изнутри много дней, ты знаешь, что это такое, Варт? Рассказать тебе о милосердии Света, живьём разрывающем тебя на куски? О праведности, выжигающей твои слёзы раньше, чем они потекут из глаз, если у тебя ещё есть силы плакать от боли? — Чем дольше он говорил, тем резче и яростнее звучал его голос и под конец Тейрис понял, что больше не узнаёт его. — Рассказать тебе о правосудии Света, Варт? Я видел его и вернулся. Уйди с моей дороги.
Свет бережёт праведников. Но чем измерить праведность? Если хоть раз, увидев чужие страдания, ты испытал сомнения, если хоть раз ты ощутил благодарность к тому, кто был добр к тебе, разве свет праведности не коснулся тебя? Если из самой беспросветной тьмы ты смог увидеть едва различимый свет и на мгновение потянуться к нему, прежде чем снова опуститься в самую бездну, разве нет для тебя надежды? Милосердие не конечно, и правосудие не беспощадно.
***
За много лет на этой войне Тейрис много чего повидал, но вот такое было с ним впервые. Ему, конечно, было интересно, что за жизнь такая была у Эрена, что в этих обстоятельствах он был совершенно спокоен, только задумчиво пожёвывал тряпочку, которой ему завязали рот. Тейриса вот вообще больше всего нервировало то, что он не мог говорить. Ну и ещё немного тот факт, что он шёл по лагерю рыцарей смерти со связанными руками и без оружия, его слегка подташнивало от переизбытка тёмной магии в воздухе, вокруг были сплошные черепа, руны, мертвецы, провожавшие его ледяными бездушными взглядами, и то, что он смотрел в спину Рену и не был уверен, тот ли это, кого он знает. Конечно тот, что за глупость. В этом и смысл, что он должен выглядеть одним из них. И Тейрис повторял себе это снова и снова, пытаясь заглушить страх и голос, продолжавший звучать в его голове, этот жуткий тяжёлый резонирующий голос, которым говорил Рен у ворот, тот же самый, что он слышал тысячу раз, и совсем другой. Рен никогда не рассказывал, как он освободился, а Тейрис никогда всерьёз не спрашивал, и теперь не мог понять, как так вышло? Это ж просто призовой вопрос в викторине. Он вообще столько всего не спросил и не узнал. Какой бред, думать об этом сейчас. Рен, словно услышав его мысли, на мгновение обернулся и бросил на него быстрый взгляд. Тейрис чуть не улыбнулся в ответ, но вовремя спохватился, а Рен уже не смотрел на него, шёл по этому жуткому месту, будто это был его дом. А ведь так оно и было. Может, здесь он чувствует себя больше дома, чем где-либо ещё. Какой-то жуткий звук раздался слева — не то рёв, не то крик, а вместе с ним свист, скрежет, резкий порыв ветра, и Эрен, отшатнувшись, чуть не сбил Тейриса с ног — прямо рядом с ними, раскинув костяные крылья и едва не задев мага, опустился на землю ледяной змей. Рыцарь смерти соскочил с его спины и, искоса глянув на пленников, быстро прошёл мимо, ко входу в пещеру, где, как догадывался Тейрис, был штаб. Кто-то схватил паладина за руку и грубо дёрнул на себя.
— Шевелитесь, — рявкнул Рен.
«Пошёл в жопу», — мысленно ответил Тейрис, и ему слегка полегчало.
«Думай о хорошем», — мысленно повторял себе Эрен. — «Цветущие сады Луносвета, сладкое даларанское вино, горячая сауна, булочки из маны, слава и почести, когда гроб с моим телом отдадут родным. Как же мне здесь не нравится, мне здесь не нравится, неприятное место, худшее из всех, где я бывал. Ну, может, только в гнезде нерубов было хуже. И в плену у Амани. И когда меня заставили собирать личинок с полуразложившихся медведей. И когда Телан провалился в болото, и я провалился, когда пытался его вытащить, и нас спасал его кот, и тоже провалился, и нас всех вытащил кодо, которого Телан приручил прямо из болота. Правильно, Эрен, молодец, думай о том, что это не самое худшее место из тех, в которых ты бывал. И в которых ещё побываешь. Тебя ждёт много отвратительных, ужасных, мерзких, грязных и страшных мест, по сравнению с которыми это покажется тебе раем.»
«Потрясающее всё-таки самообладание», — думал Тейрис, с уважением поглядывая на Эрена.
Пленников держали в маленькой пещере на краю лагеря. Узкий проход через несколько метров расширялся, открывая помещение, разделённое надвое грубой металлической решёткой. Двое рыцарей, сидевших за столом, подняли головы и взглянули на вошедших.
— Прах к праху, — бросил им Рен, и Тейрис готов был поклясться, что это был сарказм, и мысленно обругал дк за так внезапно и неуместно проснувшееся чувство юмора, но одна из стражниц, орчиха, криво усмехнулась и кивнула в ответ.
— Вечных страданий, брат.
Другая, ночная эльфийка, молча сняла с крючка на стене ключ от камеры.
— Маг и паладин, — сказал Рен. — Антимагический барьер у вас тут есть же?
Эльфийка вместо ответа бросила ему ключ и кивнула куда-то в сторону.
— У него спроси.
Все трое обернулись. В противоположном углу камеры, прижавшись к прутьям решётки, чтобы быть как можно ближе к жаровне, дававшей тепла достаточно для выживания, но не больше, сжавшись в комок и обхватив голову руками, неподвижно сидел человек — тот, за кем они пришли. Его тканевое одеяние было местами порвано, местами забрызгано кровью, длинные, до плеч, светлые волосы слиплись и спутались, но почему-то невыносимей всего Тейрису было смотреть на рукавицу, обычную шерстяную рукавицу с каким-то глупым геометрическим узором, вторую видимо пленник уже потерял, а эту сберёг, и теперь рукой в этой рукавице бережно прикрывал голые пальцы другой руки.