Как же заниматься с такими детьми? Какой подход к ним искать? Мы считаем, что в основе нейропсихологической коррекции дисграфии должен лежать игровой подход. Ведь именно в поэтапном игровом развитии, согласно классической психологии, формируются все механизмы, необходимые для успешной учебы, в частности, для грамотного письма.
Мы предположили поэтому, что:
1. Трудности обучения детей в школе, кроме других причин, широко описанных в литературе, обусловлены и недостаточностью игрового этапа в развитии ребенка.
2. В таком случае, комплексная программа игровой коррекции, соответствующая уровню актуального развития ребенка, отвечающая современным требованиям к организации занятий, должна эффективно способствовать преодолению трудностей обучения в школе.
3. Игровые методы благоприятно воздействуют на личность ребенка, способствуют преодолению агрессии, повышенной застенчивости, страхов, неуверенности в себе, а также помогают развитию коммуникативности.
4. Лонгитюдное нейропсихологическое обследование (до и после коррекции) может быть использовано для оценки эффективности игровой коррекции, так как результат коррекции должен проявляться не только в повышении успеваемости и улучшении поведения ребенка в школе, но и в нейропсихологических показателях сформированности его ВПФ.
Данные предварительного исследования
78 детей 7-11 лет (53 мальчика и 25 девочек), родители которых обратились в наш Центр детской нейропсихологии с жалобами на трудности овладения ребенком письменной речью в массовой школе, были обследованы с помощью методов Луриевского нейропсихологического обследования, а также с помощью опросника для родителей, выявляющего особенности перинатального и раннего развития ребенка с акцентом на игровое развитие ребенка. На основании полученных данных все дети были разделены на 2 подгруппы: дети с дефицитом игровой деятельности из-за того, что они не посещали совсем или очень мало и нерегулярно посещали детский сад и это не компенсировалось возможностями игр с другими детьми дома или во дворе (86 %); и дети, у которых по данным беседы с родителями не было дефицита игрового развития (14 %).
Оказалось, что у подавляющего числа (86 %) детей с дисграфией и неуспешностью по русскому языку в школе был дефицит игрового развития в онтогенезе (рис. 1).
Рис. 1. Игровое развитие в обследованной группе детей (светлый сектор – дети с дефицитом игрового развития; темный – без дефицита игрового развития)
Это подтверждает наше предположение о том, что дефицит игрового развития является одним из механизмов трудностей обучения ребенка в школе.
Все нейропсихологические показатели оказались хуже у детей подгруппы 1, чем у детей подгруппы 2, не имевших дефицита игрового развития. Наиболее выраженные и значимые отличия были по показателям снижения и неустойчивости умственной работоспособности (истощаемости), регуляторных функций (трудности серийной организации и избирательности движений), а также недостаточной избирательности семантических элементов при запоминании серий слов. Обращают на себя внимание значимые различия между количеством детей с регуляторными трудностями в двух подгруппах детей. Это объясняется тем, что игровая деятельность имеет первостепенное значение для формирования произвольной регуляции поведения и всех психических функций ребенка.
Программа игровой коррекции дисграфии
В ходе коррекционных занятий ребенок проходил все стадии игрового развития, вырабатывалась произвольность (умение следовать правилам), развивалась речь, воображение, пространственные и временные представления, мелкая моторика, восприятие, внимание, память, логическое мышление – то есть все, что необходимо для овладения русским языком. Игры, представленные в этой статье, на практике доказали, что они способны оказать действенную помощь ребенку в овладении грамотным письмом, а также сформировать у ребенка позитивное отношение к занятиям русским языком и в целом к школьному обучению (Игровые методы коррекции… 2006). Именно поэтому разработанная нами программа игровой коррекции дисграфии называется «Русский язык с улыбкой» (Соболева, Емельянова, 2008; Соболева, Кондратьева, 2007).