– Собственно, ничего совсем уж плохого не случилось, Юль. Лель развлекся в своем обычном стиле. Вырубив его, я бросился к тебе. Пока был занят, наш дорогой Мастер очнулся и неслышно смылся на поиски своей воображаемой добычи. Естественно, никаких Серебрянок он на улицах не нашел. Зато его нашли какие-то идиоты-грабители, которые посчитали одинокого, хорошо одетого мужчину не особо внушительной комплекции легкой добычей.
– И что случилось?
– А потом их нашли живописно развешанными на кованых воротах.
– Хм-м-м… – задумалась я, пытаясь сопоставить факты и не дать моральной подоплеке произошедшего повлиять на мысли. – Гулял он, как понимаю, в трущобах. Где там кованые ворота нашел?
– Наш замечательный товарищ решил совместить приятное с полезным и выяснил у мерзавцев, кто их крышует. Это оказался один из чиновников высокого ранга, и обитал он как раз в зажиточных кварталах, так что Лель не поленился притащить их туда и уже там «украсил» фасад. После Лельер наведался в особняк. Вытащил из постели перепуганного нага, сначала провел экскурсию возле его же ворот, показав, во что превратились его подчиненные, и ласково пообещал, что в ближайшее время с ним будет то же самое. После он вызвал стражников, и они увели задержанного в департамент. Собственно, на этом подвиги нашего друга оказались закончены.
– Жуть… – немногословно высказалась я. – Но справедливо.
– Кто же спорит. Лель вообще обладает болезненным чувством справедливости, хотя по нему и не скажешь. Но его методы меня вымораживают временами…
– Но он все равно твой друг. – Я внимательно посмотрела на Феликса.
Он улыбнулся, заправил мне за ухо упавшую на щеку прядь и ответил:
– Да, он мой друг, которого я не хотел вначале, но без него теперь не представляю свою жизнь.
Я грустно вздохнула, ощущая, как отзываются эти слова где-то внутри. Да, все верно. Я тоже никогда не хотела таких ненормальных друзей, как Лель, но в итоге он есть. Каким бы он ни был – он нам дорог.
Крыша у нашего шута в длительной конфронтации с головой. Более того, судя по его поведению, она давно уже его бросила на произвол судьбы и ушла в закат на поиски лучшей жизни.
– Юлька, опять задумалась?
Конечно, задумалась! О невероятном и непостижимом, то бишь о двинутом шуте. Но Феликсу будет спокойнее, если я скажу что-то другое.
– А что, стр-р-р-рашно? – хмыкнула я, давая начало нашей уже дежурной шуточке.
– Когда ты начинаешь о чем-то конкретно так думать, мне всегда страшно, – не разочаровал Феликс, возвращая подачу. – Как правило, это аукается если не проблемами сразу, то сложностями в будущем.
Я только покачала головой.
Если честно, с Киком в этом плане было сложно. В моем драгоценном жабнихе шовинизм цвел просто-таки махровым цветом, и самое интересное в том, что сам кикимор это недостатком не считал, а стало быть, старательно пестовал этот самый «палисадник». Но, как ни странно, в разуме прекрасному полу он все же не отказывал и не пытался совсем уж запихнуть меня, босую и беременную, на кухню. Впрочем, возможно, дело в том, что представления о кухне у нас с ним несколько разные.
– Сложности в голове. – Феликс кончиками пальцев коснулся моих висков. – Надо думать о приятном, ведь мысль материальна.
Я затихла в объятиях жениха. Прислонив голову к широкому плечу, задумалась о том, что в руках сильного и надежного мужчины в женщине, как никогда, сильна вера в то, что все будет хорошо. Ведь он пообещал.
Мгновение прекрасно…
– Пошли спать? – спустя несколько минут спросил Феликс.
– Пошли. – Я встала, потянулась и решительно заявила: – Утром поеду вместе с тобой в Кален-Зар.
– У тебя же завтра нет приема, – нахмурился кикимор, явно пытаясь сообразить, как это я, сидя дома, успела обзавестись клиентами.
Решив не оставлять после себя беспорядок, я подошла к рабочему столу и аккуратно сложила по стопочкам царствовавший там хаос.
– Это не причина для того, чтобы отсутствовать на рабочем месте.
– Ладно, малыш. – Господин Ла-Шавоир, наученный горьким опытом, решил не спорить. – Правда, у меня дела не в Кален-Заре, но отвезу.
– Могу и сама добраться.
– Юль… – нахмурился Феликс. – А зачем?
– Чтобы не утруждать тебя? – слегка вопросительно проговорила я.
– Если я предлагаю, то меня это не затруднит. И вообще, не надо отравлять во мне джентльмена.
– Отравлять? – Я снова вопросительно изогнула бровь, заинтересовавшись такой формулировкой.
– На мой взгляд, ваша женская так называемая независимость именно отравляет в нас джентльменов. Когда раз-другой-третий мы получаем гордое «я сама», то на четвертый возникает мысль: а стоит ли предлагать свою помощь?