— Быстро соображаешь, Мастерсон. Где Сквозняк?
— Сквозняк тут ни при чем. Он уже два дня здесь не появляется. А чемодан я забрал, потому что хотел выяснить, что за тип сидел с моей женой.
— Какой чемодан?
Роберт кивнул на закрытый алюминиевый чемоданчик, стоявший на полу. Ривера поднял его и подергал защелки.
— Замок с кодом. Я уже пробовал.
Помощники шерифа переворачивали трейлер вверх дном. Один крикнул из задней спальни:
— Ривера, есть!
— Сиди тихо, Роберт. Сейчас вернусь.
Ривера встал и направился было в спальню, но в кухню вышел Перец с другим алюминиевым чемоданчиком в руках.
— Оно?
Перец, смуглый латинос, слишком щуплый для помощника шерифа, кинул чемоданчик на кухонный стол и открыл крышку.
— Банк, — ответил он.
В чемоданчике ровными рядами лежали аккуратные кирпичики темно-зеленого «смешного табака». Роберт учуял мускусную вонь.
— Схожу за комплектом для анализа, — сказал Перец.
Ривера втянул носом воздух и вопросительно посмотрел на помощника:
— Ага — запросто может оказаться травой с газона, которую они продают на вес.
— Ну, для протокола же… — обиженно протянул Перец.
Ривера отмахнулся от него и вернулся к Роберту.
— У тебя большие неприятности, дружок.
— Знаете, — ответил Роберт, — мне очень стыдно, что я вам вчера нагрубил. — Он попытался улыбнуться. — Но у меня сейчас не самое простое время в жизни.
— Сделай мне одолжение, Роберт. Скажи, где Сквозняк.
— Не знаю я.
— Тогда за всю эту дурь, что сейчас лежит на столе, говно хлебать придется тебе.
— Я даже не знал, что она здесь. Я думал, вы пришли за тем чемоданчиком, который спер я. За другим.
— Роберт, сейчас мы с тобой поедем в участок, сядем и будем очень долго беседовать. И ты расскажешь мне и про чемодан, и про людей, с которыми водится Сквозняк.
— Сержант Ривера, мне не хочется грубить, но когда вы предъявляли обвинение, я еще не проснулся… сэр.
Ривера помог Роберту подняться и вывел его из трейлера.
— Хранение марихуаны в целях продажи и преступный сговор с целью продажи марихуаны. На самом деле, обвинение в преступном сговоре — гораздо серьезнее.
— Так вы даже не знали о том чемоданчике, который я взял?
— На твое барахло мне наплевать. — Ривера втолкнул Роберта в полицейский «крейсер». — Голову береги.
— Вы лучше и его тоже захватите — хоть узнаем, кому он принадлежит. Ваши парни в лаборатории могли бы его открыть и…
Ривера захлопнул дверцу, не дослушав. Потом повернулся к Дефоресту, вышедшему из трейлера.
— Прихвати-ка и тот, что в гостиной. Приобщим к делу.
— Там тоже конопля, сержант?
— Думаю, нет, но этот придурок считает, что чемодан нам пригодится.
24
Август Рассол
Август Рассол сидел в своем пикапе примерно в квартале от дома Дженни. Ее «тойота» и старый «шевроле», стоявшие на обочине перед домом, едва вырисовывались в утреннем сумраке. Царь джиннов сидел рядом. Его слезящиеся голубые глаза обшаривали приборную доску.
Рассол прихлебывал из кружки кофе своей особой тайной обжарки. В термосе уже ничего не оставалось, и он растягивал последние глотки. Возможно, это последняя чашка кофе, которую ему суждено выпить. Он пытался вызвать у себя в душе дзэнское спокойствие, но оно бежало его, и Рассол злился на себя: чем больше он думал о спокойствии, тем дальше оно от него ускользало. «Это как кусать себя за зубы, — утверждала дзэнская поговорка. — Хватать не только нечего, но и нечем». Скорее всего ухватить состояние не-разума можно было, уничтожив несколько миллионов клеток мозга несколькими бутылками вина. Но это не выход.
— Ты чем-то обеспокоен, Август Рассол. — Джинн не раскрывал рта уже больше часа. Рассол вздрогнул, едва не расплескав кофе на колени.
— Машиной. А что, если демон сидит внутри? Как мы об этом узнаем?
— Я соизволю сходить и посмотреть.
— Посмотришь? Ты же сам говорил, что он невидим.
— Я заберусь в машину и почувствую. Если он близко, я пойму.
— А если он там?
— Тогда вернусь и скажу тебе. Мне он вреда не причинит.
— Не стоит. — Рассол огладил бороду. — Я не хочу, чтобы они знали, что мы здесь. До самой последней минуты. Рискнем.
— Надеюсь, что ты проявишь проворство, Август Рассол. Если Цап тебя заметит, то сожрет, и моргнуть не успеешь.
— Я буду проворен, — пообещал Рассол с фальшивой уверенностью в голосе. Он чувствовал себя жирным и дряблым стариком, усталым и взвинченным — слишком много кофе и слишком мало сна.