Духовная жизнь в непрестанной молитве — это постижение Бога и спасения. Обожение, или обоготворение духа человеческого, есть полнота святости. Поэтому святость состоит не в удалении от людей, а в удалении от помыслов. Такое удаление от помыслов называется исихией, или безмолвным житием. Тот, кто не пришел к такому безмолвию, не понимает его. Такие люди полагают, что уединенное сидение в лесу или в пещере и есть исихия. Уединение сердца от всех помышлений является подлинной исихией, или безмолвием, и есть сердце монашеской жизни. Это — пребывание в постоянном молитвенном созерцании.
Такая непрестанная молитва растет и углубляется в сердце, неподвластная более душевной прелести. Ум полностью смиряется, помыслы прекращаются, душа становится тихой и чистой, не имеющей страстей. Сердце, делаясь чутким и проницательным, научается постигать схождение благодати, как тонкое неуловимое веяние, как дыхание Духа Святого. Она смиряет душу, ум делает умиротворенным и просветляет сердце. И самое действенное ее средство — вразумлять, просвещать и обучать духовному рассуждению сердце, никогда не оставляющее покаяния.
Такой аскетический образ жизни невозможен без руководства опытного духовного старца. Духовный старец — это тот, кто живет в Духе Святом. Верный и преданный послушник усваивает от старца такой возвышенный образ жизни через послушание. Как свеча вспыхивает от свечи, так православная благодатная традиция молитвы и безмолвия передается от старца к послушнику. Старец является хранителем молитвенной традиции, источником живой воды благодати, а послушник — сосудом, многократно очищенным и вымытым до чистоты самоотверженным послушанием. Поэтому истинная монашеская жизнь есть духовный союз старца и послушника. Благодать молитвенной традиции передается от наставника верному послушнику, когда он, пройдя многий и великий искус в послушаниях, овладеет непрестанной молитвой и начнет неисходно пребывать в ней. В послушании старцу послушник недолгое время стяжает умиление, покаянный плач и благодатные слезы.
Сердце, пропитавшись явлениями Божественного света, начинает в некоторой мере постигать истину, обретает молитвенный опыт и начатки духовного рассуждения. Пройдя разнообразные и многочисленные искушения, подвижник научается различать благодатный, безвидный и невещественный свет по мирному и смиренному состоянию своей души, когда она укрепляется в неуклонной решимости следовать за Христом путем непрерывного покаяния. Но естество человеческое не успевает за душевными изменениями и, улучая момент, пытается все еще тянуть душу вспять, на прежние грехи тщеславия и самодовольства. Это время полного утверждения духа человеческого в безстрастии и следовании за Христом до соединения с Ним и окончательного обожения.
С обретением самодвижной молитвы совершается вселение подлинного безмолвия в ум и сердце, и в них наступает невыразимая тишина от мысленных движений в тихости и кротости Божественной благодати. Это есть истинное и непритворное смирение, когда молитвой сокрушаются гордыня и тщеславие, когда уходит всякое смиреннословие и ложное самоуничижение в мире ума и сердца. В непрестанной молитве, исключающей всякие помышления, соединяешься безмолвствующим сердцем с духом, подобием и образом Божиим, входя в неизмеримый покой Божий, забывая о земном и Небесном. На этом молитвенном этапе совершается постижение просвещенного благодатью духа человеческого и его единение с Господом в священном безмолвном созерцании лика Божия, вплоть до полного преображения человека во Христе.
Для постижения сути безсмертия духа требуется всемерная помощь Божия и великое разумение. Живя в теле смерти, мы видим, что страсти и помыслы тянут нас отпасть от Божественной благодати и Промысла Божия, в которых мы можем действительно познать свое безсмертие, чтобы стать победителями смерти и воскресшими во Христе прежде своей смерти. Земная жизнь неизбежно поворачивается к нам одним своим лицом, и это — лицо смерти: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16:33), — так говорит Спаситель. Неомраченная скорбями духовная радость возможна лишь на «краю желаний», то есть в вечности. А до той поры, непостижимой и истинной, пусть с нами неотступно пребывает наше покаяние.
К любой радости всегда примешивается скорбь об ее утрате. В чем состоит подвиг всякой души христианской? В отрешении от мира и стяжании Божественной благодати. Именно она и есть реки воды живой, которые потекут из нашего духовного сердца, победившего плоть. Всякое духовное знание усваивается лишь в уединении. Совершенная мера монашества — безмолвие ума. Непреходящий плод — чистота сердца. Полнота духовного совершенства — безстрастие, а безстрастие и есть сокровенный вход в безсмертие, ибо оно само есть безсмертие, поскольку Божественная любовь безстрастна. Чтобы стать христоподобным человеком в истинном смысле этого слова, спасение должно быть высшей и неизменной целью.