Другое заявление написал старик-пенсионер, указавший свою фамилию и адрес. В этом заявлении речь шла о каких-то «странных, загадочных сигналах», будто бы появляющихся днем и ночью на развалинах колокольни, находящейся на пустыре, невдалеке от домика пенсионера.
— Вы считаете, что этим следует заняться? — спросил капитан Николаев, когда Сергей высказал свои соображения по поводу двух писем.
— Да, — ответил Сергей решительно.
— Ну, а я другого мнения, — слегка пожал плечами капитан. — Впрочем, если вы со мной не согласны, можете доложить об этом майору. Если он разрешит, расследуйте.
Очевидно, капитан успел предупредить по телефону майора Кияшко. Майор встретил Сергея добродушно насмешливой улыбкой.
— Ну, что, гроза шпионов, напал на след? — сказал он, широким жестом предлагая курсанту садиться в кожаное кресло. — Давай-ка посмотрю, что ты там нашел.
Одев на толстый нос очки, Кияшко быстро пробежал глазами оба заявления!
— Ну, что ж, займитесь, товарищ курсант. Разрешаю! — заявил он весело. — Чем черт не шутит, когда бог спит… Кстати, вы смотрели фильм «Шведская спичка»?
— Я и фильм смотрел и рассказ Чехова читал.
— Понравилось? — хитровато прищурился Кияшко.
— Полезный фильм. Для нас особенно…
— А как там этот помощник следователя работает? Я чуть живот от смеху не надорвал!
— Вообще-то очень смешно, — сдержанно согласился Сергей, — но все-таки этот помощник следователя Дюковский сумел по одной обгорелой спичке найти Кляузова…
Кияшко, очевидно вспомнив сцену из фильма, залился смехом.
— Хо, хо, чудил твой Дюковский, как мог, — проговорил он, с трудом унимая смех. — Ха, ха, ха! Ведь он мертвого искал, а нашел живого. Хо, хо! В бане, у жены станового… Умереть можно. Ха, ха! Одно слово — шведская спичка.
Вытирая платком выступившие от смеха слезы, майор передал Сергею письма.
— Сколько нужно вам времени для проверки? — спросил он серьезно.
— Два дня.
— Приступайте. О результатах будете докладывать мне.
Этот разговор происходил примерно в десять часов утра, а в три часа дня Сергей Рубцов уже явился в кабинет майора с докладом. Вид у курсанта был подавленный. На его беду, в кабинете, кроме Кияшко, находился капитан Николаев.
— Ну, что не весел? — спросил майор, остро поглядывая на Рубцова.
Нужно было говорить правду, не скрывая ничего.
— Вахтер Прокофьев действительно перевел двадцать пять тысяч рублей в Вязьму на имя своей бывшей жены Пелагеи Ивановны Сухожилиной. Эти деньги он выиграл по облигации пятого госзайма.
— Почему же он перевел деньги частями и с разных почтовых отделений? — спросил Кияшко.
— Он не хотел, чтобы о выигрыше узнала его теперешняя жена. Он думает с ней расходиться и вернуться к старой. Там у него трое ребят.
— Значит, нашкодил, а теперь решил поддобриться? Ну, с Прокофьевым ясно: покаянный муж и отец решил вернуться в лоно старой семьи. А сигналы на колокольне?
Сергей бросил косой взгляд на капитана. Но Николаев, заложив руки за спину, стоял у стены и, точно не прислушиваясь к разговору, внимательно рассматривал карту.
— Сигналы на колокольне были, — упавшим голосом продолжал Сергей. — Это играют ребятишки, пионеры. Игра такая — Тимур и его команда.
Кияшко молча, как-то скорбно смотрел на печального Сергея, но вдруг лицо майора расплылось, глаза спрятались в узкие щелочки. Он повалился грудью на стол и громко, от всей души расхохотался.
— Что-то значит молодежь! Молодо — зелено! Иван Степанович, помните такой фильм — «Шведская спичка»? — обратился майор к Николаеву. — Не могу вспоминать без смеха. Все-таки, какой непревзойденный юморист был Чехов. Теперь таких веселых писателей, пожалуй, нет.
— Почему же? — не оборачиваясь, спокойно заявил капитан. — Ильф и Петров. Это классики юмора.
— Разрешите идти? — спросил Рубцов. Он стоял бледный, мужественно перенося свой позор и осмеяние.
— Да, идите, — разрешил Кияшко. — Вы, кажется, еще не обедали? Прекрасно! Сегодня у нас в столовой чудесный украинский борщ. Что-то особенное!