— Ну что же рецепт… Рецепт пока что висит в воздухе, а вот Голубева вы забыли. Если он фабриковал фальшивый документ Смирнову, зачем Смирнову потребовался еще один документ, и он пошел на огромный риск, связанный с убийством?
Сергей подошел к столу и оперся в него руками.
— Видимо, что-то не понравилось Смирнову в Голубеве. Он готов к риску к самому отчаянному и в то же время очень осторожен. То ли сам старик, то ли тот документ, который он выписал (если вообще такой документ был сфабрикован), внушали Смирнову подозрение. Ведь он-то Голубева не знает, встретил его в первый раз по старой, очевидно, непроверенной рекомендации. А вдруг Голубев пойдет к нам и чистосердечно покается? Смирнову нужно быть готовым ко всему. Если Голубев вручил ему новый паспорт, Смирнов не станет им сразу же пользоваться. А у бритоголового были не фальшивые, а настоящие документы и, очевидно, очень удобные для Смирнова.
Не найдя, видимо, что возразить против этих доводов, Кияшко замялся на несколько мгновений. Но, оказалось, он не выложил еще Рубцову свою «пилюлю» полностью.
— Давайте временно оставим Голубева в стороне.
— Зачем оставим? — не заботясь о субординации, сердито и грубо сказал Сергей, с упреком глядя в глаза майора. — Голубева искать нужно.
— Будем искать, уже ищем. Я сейчас не об этом, а о неясном моменте в вашем варианте со Смирновым. Начнем сначала. Коронка — Смирнов мертв — несчастный случай, самоубийство, убийство… Машинка — Смирнов жив, убийца он, убит бритоголовый… А где доказательства? Докажите мне, что мертв бритоголовый, а не Смирнов! Вы скажете, зачем в таком случае Смирнов расстался со своей роскошной шевелюрой, уплатив при этом за простую стрижку триста рубликов? Ответ напрашивается сам собой: Смирнов снял волосы по той же самой причине, по какой он сбрил усики и снял с зуба золотую коронку. Все это могло не иметь никакого отношения к бритоголовому.
Растирая виски ладонью, Сергей с силой зажмурил глаза и тут же широко раскрыл их. Видимо, он боролся с сонливостью и не совсем хорошо понимал то, что говорит ему майор.
— Вы считаете, что найденный труп, может быть трупом Смирнова? — спросил он.
— Я ничего не считаю. Я привык делать окончательные выводы, основываясь на достоверных фактах. Кстати, и вам советую поступать так же.
Рубцов понял, что от него требуется, и устало усмехнулся.
— Товарищ майор, вы мне поставили условие — третий раз не просить командировку в Горную. Я это условие выполнил. Больше туда мне ездить незачем.
Он достал из бумажника еще один лист бумаги и подал его Кияшко.
— Это заключение, подписанное двумя экспертами: старым опытным и молодым — Метелкиным. У них уже имелись слепки с челюстей убитого, и они сразу же заявили, что коронка не подходит к зубам убитого. Но я на этом не остановился. Мы перерыли и перебрали руками добрую тонну щебенки с полотна дороги, как раз взятую с того места, где был обнаружен труп, и нашли все зубы, выбитые при ударе. Ни на один из верхних зубов коронка не подошла. А Смирнов носил ее несколько дней. Теперь вы разрешите мне утверждать, что убит не Смирнов, а другой?
Майор прочел заключение и, достав из ящика стола бланк авансового отчета, написал в нужном месте: «Задание выполнено, утверждаю, майор Кияшко». После этого он передал бланк Сергею.
— Заполняйте.
— Разрешите это сделать завтра, товарищ майор? — сказал Сергей и как-то виновато улыбнулся. — Я сейчас почти ничего не соображаю… Признаться, я двое суток не спал.
— А вы ели что-нибудь? — вскочил со своего места Кияшко, подозрительно поглядывая на курсанта.
— Этого я не забыл, — засмеялся Сергей. — Иначе бы я к вам не зашел. Не дошел бы… Разрешите идти отдыхать? Только прошу разбудить утром, могу проспать подъем…
Четко повернувшись налево кругом, Рубцов вышел из кабинета. Майор Кияшко проводил его теплым взглядом, и когда дверь за Сергеем закрылась, он, думая о чем-то, еще долго смотрел на медную ручку двери.
12. Дымин или Дынин?
Прошло шесть дней после возвращения Сергея из последней командировки. За это время тощая папка, предназначенная для документов по делу Смирнова, заметно распухла. Были получены заключения экспертов, обследовавших на поезде площадку между пятым вагоном и вагоном-рестораном, письменные показания буфетчика, проводника и двух соседей бритоголового по купе. Все эти документы подтверждали и уточняли версию Сергея об убийстве Смирновым бритоголового. Особенно ценным для Рубцова были показания ехавшего из Владивостока в Москву моряка торгового флота, некоего Горяева. Он утверждал, что после ночной пьянки его сосед — бритоголовый — «казался непохожим на самого себя, он и не он». Горяев писал в показании, что будто бы он даже заявил бритоголовому об этом и будто бы тот ответил с улыбкой: «У меня всегда так… С перепоя лицо опухает». Автор второго показания — старушка — сообщила то, что уже было известно Рубцову: бритоголовый не вызвал у нее никаких подозрений.