— Не имеет значения… Получалось очень хорошо: Голубев фабриковал любые документы — мы его настоящими бланками снабжали, а агент надежно устраивался, маскировался, но тут его в нужный момент аккуратно накрывали мокрым рядном… А Голубев «не виноват», Голубев в стороне, вне подозрения. Но кончилась война — и Голубеву нет работы.
— Понятно. Япония капитулировала, их разведка свернула свою работу, притихла.
— Ну, вот ты какой! — с неудовольствием произнес Кияшко, — лезешь поперед батька в пекло. Важен факт — к Голубеву посетители не идут. Забыли? Нет, они не забывают… Консервируют! Будем ждать, пока откроют. И вот тут-то происходит несчастье. Голубев уезжает в отпуск на Волгу посмотреть на родные места. Искупался в реке, простыл, воспаление легких и — приказал долго жить. А в это время на одном из участков границы был тяжело ранен нарушитель, который оказался агентом иностранной разведки. Только учтите — разведка другого государства, к которой Голубев отношения не имел. Этот агент на допросе назвал учителя Голубева в числе тех немногих лиц, к которым он должен был обратиться за помощью. Адрес тот же, пароль тот же, задача та же — Голубев должен вручить ему надежные документы. Значит, делом Голубева завладела другая разведка и решила произвести расконсервацию старого агента. Что делать? Тут-то капитан Николаев — он в ту пору старшим лейтенантом был — предлагает воскресить Голубева.
— Поставить на его место другого? — спросил Сергей, возбужденно блестя глазами. — Здорово! Но как же… Ведь сослуживцы, ученики, соседи знали настоящего Голубева в лице. Да и агентам, наверняка, показывали его фотографию.
— Все было учтено. Факт смерти Голубева засекретили. Родственников у него не было, жил один-одинешенек, никто им особенно не интересовался. Поэтому легко и незаметно оформили «перевод» учителя из одного города в другой. И в Синегорске появился учитель-математик Ипполит Евстафьевич Голубев. О подробностях всего этого дела я умолчу. Это — техника, и вы с ней познакомитесь со временем… Короче говоря, все было продумано и обставлено очень удачно.
Кияшко закурил новую папиросу, пустил дым колечком и продолжал:
— Так проходит год, два, Голубева никто не тревожит паролями. Наш старик сперва волновался, нервничал, а затем успокоился и попривык к своей фамилии. Специальность у него была та же — учитель-математик. Проходит пять лет, мы уже потеряли надежду. Но вот является…
— Смирнов!
— Нет, сперва мы узнаем о появлении «геолога». Вы читали показания охотника. Он и его внук совершили героический поступок. Но «геолог» исчез. Наши работники специально дежурили на вокзалах, просматривали поезда и не могли обнаружить кого-либо, кто был бы похож на «геолога». Проходит три дня, и вдруг мы узнаем, что какой-то молодой человек расспрашивал хозяйку в том доме, где жил настоящий Голубев, о новом месте нахождения учителя. Вслед за этим — звонок учителя, и долгожданная условная фраза: «На рыбную ловлю пойти не могу. Нездоровится…» В тот же день у меня на столе имелось несколько фотографий Смирнова. Было известно и то, что учитель выписал ему паспорт на имя Константина Васильевича Ковалева. С этого момента за каждым шагом Смирнова следили люди специально выделенной группы под руководством капитана Николаева. Естественно, нам не было никакого смысла сразу же арестовывать его, мы дали ему свободу действий, а сами крепко держали в руках ниточку, полагая, что она приведет к большому клубку. Так и получилось — арестована группа хорошо законспирированных вражеских разведчиков. Капитан Николаев блестяще провел эту операцию. Единственный минус — прозевал Дынина. Николаев не предполагал, что Смирнов пойдет на такой рискованный шаг — слишком дерзко. И погиб пьянчужка не за понюшку табака. Смирнов успел убить двоих — якута и Дынина… Вот так.
— Но почему и куда исчез подставной Голубев после встречи со Смирновым? — спросил Сергей. — Меня все время путало это обстоятельство.
— Учитель, исполнявший роль Голубева, заболел от нервного потрясения. Представьте себе — старый, тихий человек, больное сердце, и вдруг к нему является шпион. Настоящий! Было от чего взволноваться. Сердце старика сдало, пришлось его немедленно отправить на курорт. Он по сей день там отдыхает, лечится.
— И провожал его капитан Николаев?
— Жена капитана Николаева. Николаев нес чемодан. Кстати, этот учитель — далекий родственник капитана.
Та незримая тяжесть, которая прежде давила Сергея Рубцова, давно исчезла. Он слушал рассказ Кияшко с всепоглощающим вниманием, радуясь тому, как хорошо была разыграна комбинация с подставным Голубевым. Но вместе с тем в его душе, незаметно возникнув, росло горькое, еще до конца не осознанное чувство разочарования и даже обиды.