Пряди его волос выбиваются из-под кепки, руки обнажаются и обнажают впечатляющие вены, от которых медсестры, вероятно, падают в обморок.
— Что ты здесь делаешь? — шиплю я, резко вставая, чтобы убедиться, что никто не видел, как он вошел в комнату. Я почти забыл о своем специфическом платье, пока его глаза не съели меня в нем.
— Сайлас где-то трахает твою сестру. Мне нужно убить несколько часов, прежде чем я встречусь с Тэтчем и Алистером. Я не хотел пропустить твою вечеринку. Мне грустно, что я не получил приглашения, — он наклоняет голову, насмехаясь надо мной.
— Тебе нельзя здесь находиться. Нас не должны видеть вместе, — настаиваю я, надеясь, что он понял намек и упростит задачу.
Уходи, уходи, уходи, я молча умоляю. Уходи, пока не стало хуже.
— Ах, да? Почему это? — я не могу не смотреть, как его спичка катится по его темно-красным губам.
— Ты знаешь почему, Рук. Слушай, — снимаю головной убор. — Прошлой ночью я была расстроена и сильно напилась. Я сказала кое-что, что…
— Не-а, — он отталкивается от дверного косяка. — Ты этого не сделаешь.
— Что сделаю? Скажу тебе правду? Разве это не то, чего ты хочешь? Меня нельзя видеться с тобой — ты даже не представляешь, какой ущерб это нанесет. Это все испортит.
— Ты не собираешься сидеть и притворяться, что не приходила ко мне прошлой ночью, плачущей, сломленной, ищущей помощи. Не твой парень, не твой друг, даже не твоя чертова сестра — ты пришела искать меня. Ты не можешь притворяться, что не обещала мне всю свою правду. Маску нельзя снова надеть после того, как я уже увидел, что под ней.
Мое сердце бьется в горле, забивая мои дыхательные пути яростной пульсацией. Я знаю, что он прав, но, Боже, если узнает Истон — если узнает его отец? Весь ад перевернется.
— Это не имеет значения. Я знаю, что я сделала! Это было один раз. Если кто-нибудь узнает — если узнает Истон, — добром это не кончится.
Он широко улыбается, как будто я бросаю ему вызов, чтобы проверить Истона. То, что, я уверена, он сделал бы в мгновение ока, просто ради забавы.
— Думаешь, я боюсь твоего игрушечного мальчика в туфлях-лодочках?
— Не в этом дело, Рук!
— Если это было только на один раз, скажи мне, почему ты не позволила мне сжечь дом у озера? Почему ты отказалась от этого? Давай, ЛТ. Расскажи мне, что ты сказала перед тем, как мы ушли.
Шах и мат.
У него есть я. Он уже знает ответ. Я сказала ему, и я знаю, что он помнит. Он посмотрел на меня так, будто никогда не забудет этого после того, как я это сказала.
— Я-я не могу вспомнить. Я была пьяна, — мою ложь всегда было невозможно распознать, но все, что я умела, вылетело из головы вместе с ним.
— Нет, ты помнишь, — он подходит ко мне ближе, смотрит на меня сверху вниз и поднимает несколько прядей моих волос. — Что это было? Что-то вроде того, что ты не могла этого сделать, потому что теперь это было наше. Это твоя исповедь — это ты сказала прямо перед тем, как блевала на мои ботинки.
Смущение разжигает мои щеки. Эмоции, с которыми я не сталкивалась годами, вспыхивают, когда я рядом с ним, и я ненавижу это, потому что он это знает.
— Ты репетируешь реплики в темноте на вечеринках. Ты не скучная, богатая девушка, как все думают. Я уже видел, что под ней, Сэйдж.
— А ты парень, который считает себя злым. Что он не заслуживает счастья, — думаю я про себя, но не говорю этого вслух. Может, он и не говорил этого вслух, но я вижу это по его лицу.
Расстроенная и раздраженная, я провожу рукой по волосам.
— Да закрой хотя бы эту чертову дверь, — бормочу я, отступая в сторону и закрывая дверь кинозала, окутывая нас тусклым светом.
Он чувствует себя как дома, падает с глухим стуком, садится на мое прежнее место, берет мой сценарий и пролистывает его.
— Так во что ты должна быть одета? Жена Хью Хефнера?
Я смотрю на свой наряд. Обтягивающее черное кожаное платье в паре с подходящими чулками в сеточку определенно излучает атмосферу Playboy Bunny, но крест на моей шее плюс головной убор, который я сняла, делали это довольно очевидным.
— Я монахиня. Лиз — демон, а Мэри — ангел.
— Нет священника, чтобы поддержать тебя? — он изгибает бровь, ухмыляясь и отводя взгляд от страниц.
— Это была вечеринка Истона, но он уехал из города со своим отцом, — я иду обхожу его, затем сажусь на соседнее место, убедившись, что между нами достаточно места.
— Почему я не удивлен, что он изображал из себя самоуверенного?
Я фыркаю, пытаясь не засмеяться, но соглашаюсь, не говоря ни слова.
— Дай угадаю, ты одет как мудак? — спрашиваю я, сопоставляя его приподнятую бровь со своей. Я на секунду осматриваю его наряд вдоль и поперек.