— Постарайтесь минутку не двигаться.
Франсуа стиснул зубы, но не сдержал крика и сразу же рассердился на себя. Феликс судорожно глотнул воздух.
— Госпожа Донж дома?
Человек был очень высок, очень худ, одет в серый плохо сшитый костюм из дешевой шерсти, купленный, видимо, в магазине готового платья. Шляпу он держал в руке, доктор свою не снял.
— Вы хотите видеть мою сестру? Она у себя в спальне. Если угодно, я ее сейчас предупрежу.
— Скажите, что к ней инспектор Жанвье из опер-бригады.
Ввиду воскресенья, комиссар полиции был в соседнем городке — принимал участие в бильярдном чемпионате. Помощник его, задержавшийся дома из-за близящихся родов жены, непрерывно названивал инспектору по телефону.
— Ты заперлась?
— Нет. Поверни ручку.
Дверь действительно была открыта — просто Жанна от волнения повернула ручку не в ту сторону.
Беби Донж по-прежнему сидела за секретером и перечитывала написанное.
— Сколько их?
— Всего один.
— Хочет сразу меня увезти?
— Не знаю.
— Пришли мне, пожалуйста, Марту.
— Сестра сейчас спустится.
Доктор что-то вполголоса говорил инспектору, на которого, видимо, произвел сильное впечатление до блеска натертый паркет в столовой. На носке его ботинка Жанна разглядела союзку.
— Достаньте мой кожаный чемодан, Марта. Нет, пожалуй, лучше чемодан для самолета — он легче. Положите в него белье на месяц, два халата, мои… Отчего вы плачете?
— Так, мадам.
— Из платьев…
Беби раскрыла шкаф и указала платья.
— На все остальное я оставляю письменные распоряжения. Каждые два дня пишите мне, что здесь происходит. Не стесняйтесь упоминать мельчайшие подробности. Где вы оставили Жака?
— Он с двоюродным братом и сестрой.
— Что вы ему сказали?
— Что с месье произошел несчастный случай, но это не опасно.
— Чем заняты дети?
— Жак показывает, как утром поймал рыбку.
— Я пойду вниз. Как только уложите чемодан, принесите.
Вид кровати вызвал у Беби желание лечь и вытянуться хотя бы на несколько минут.
— Кстати, Марта, чуть не забыла. Если месье вернется раньше меня…
Горничная разрыдалась.
— Неужели вы не можете спокойно выслушать два слова? Следите, чтобы для Жака все оставалось, как раньше. Точно следуйте моим указаниям. Вы меня поняли? Есть мелочи, которым месье не придает никакого значения.
— Простите, что заставила вас ждать, господин комиссар.
— Инспектор. Я приехал пораньше, прежде чем явятся представители прокуратуры.
Он извлек из кармана серебряную луковицу.
— Они скоро будут. А пока, если позволите, я мог бы приступить к допросу, чтобы…
— Мне подождать в саду? — спросил доктор. На нем все еще был костюм для рыбной ловли. Подбитые гвоздями сапоги оставили следы на паркете.
— Если вас не затруднит. Господам из прокуратуры понадобятся ваши показания.
Верзила инспектор вытащил из кармана забавную записную книжечку и вертел ее в руках, не зная, куда с ней пристроиться.
— Вам будет удобнее писать в кабинете мужа. Пройдемте со мной, пожалуйста.
Неужели ее внутренний двигатель не мог внезапно остановиться, а она замертво упасть на паркет? Тогда Беби Донж, без сомнения, перестала бы существовать.
3
Как отрадно, как успокоительно после мерзкого страха, призывов о помощи, процедур, ночного пота, тошнотворного хаоса и смрада первых утренних часов вытянуться на чистой кровати в затихшей наконец больнице! Кругом чистота, белоснежные простыни, сверкающий, без единого пятнышка, плиточный пол, пузырьки, аккуратно расставленные на стекле тумбочки.
В коридоре смолк топот санитаров и стоны больных, которым обрабатывают раны; ни звука, кроме неслышной поступи монахинь да пощелкивания четок.
Франсуа чувствовал себя небывало опустошенным, опустошенным и чистым — ни дать ни взять скотина, побывавшая в руках мясника: внутренности выпотрошены, мясо разделано, шкура тщательно промыта и выскоблена.
— Можно войти?… Я только что встретила доктора Левера. Он говорит, опасности больше нет.
Улыбающаяся сестра Адония зашла проверить, как чувствует себя ее больной. Низенькая, пухленькая, отчетливо провинциальный выговор — кантальский,[3] насколько мог судить Донж. Он и на нее смотрел, как на все окружающее, — без улыбки, не стараясь выставить себя в выгодном свете, и сестра Адония, видимо, обманулась на его счет, как обманывались многие другие.