Читатель долженъ помнить, что китайцы были прекрасными и полезными шпіонами, только не для насъ, а для японцевъ.
Часамъ къ 6 вернулся въ Старый городъ. Бомбардировка прекратилась. Все приняло обычный обликъ, все по старому: на улицѣ масса публики, на Этажеркѣ играетъ оркестръ, на аллеяхъ много морскихъ офицеровъ, дамъ меньше.
Единственно, что напоминало о первой бомбардировкѣ — это разрушенія. Публика группами собирается и съ любопытствомъ разглядываетъ ихъ. Улицы, гдѣ попали снаряды, уже подметены. Телеграфные и телефонные столбы и провода исправляются. Ямы, въ видѣ воронокъ, на улицѣ и тротуарахъ засыпаны.
По городу словно буря прошла, и все успокоилось, все вошло въ обыденную колею. Явилась даже увѣренность: это только такъ; вѣрно, больше не повторится. Не можетъ же быть, чтобы японцы начали разрушать городъ. Главная ихъ цѣль — форты и укрѣпленія крѣпости. Не станутъ же они безцѣльно тратить дорого стоящіе снаряды на разрушеніе домовъ мирныхъ жителей.
Въ 10 часовъ вечера я пріѣхалъ къ редактору «Новаго Края» на воскресную бесѣду.
Кромѣ г. Томаровича, никто изъ нашихъ не пришелъ.
Редакторъ, Петръ Александровичъ Артемьевъ, по обыкновенію былъ бодръ. Никакія неожиданности, казалось, не могли выбить его изъ колеи: онъ со спокойной увѣренностыо смотрѣлъ на будущее. Онъ вѣрилъ въ счастливую звѣзду Артура, и поэтому ничто не могло его заставить хотя на минуту усумниться въ счастливомъ исходѣ наступившей тѣсной блокады крѣпости.
Никогда не забуду его фразы, сказанной мнѣ имъ въ эту ночь на прощанье.
— Спокойствіе, полное спокойствіе, увѣренность въ своихъ силахъ и рѣшеніе, но не на словахъ, а безповоротное рѣшеиіе воина умереть съ честью.
Выйдя вмѣстѣ съ Томаровичемъ на улицу, мы сразу попали въ тьму кромѣшную. Полная темень, грязь невылазная, и сильный дождь. Счастье наше, что я позаботился о коляскѣ.
Артуръ ночью, подъ проливнымъ дождемъ, нѣчто до горечи непріятное.
Было совершенно тихо. Береговой и сухопутный фронтъ молчали. Все окутано безпросвѣтной тьмой. Только въ сторонѣ моря свѣтовая полоса — то прожекторы освѣщаютъ рейдъ.
— Ну и темень! Того и гляди, японцы поведутъ сегодня штурмъ. Посмотрите: кругомъ въ трехъ шагахъ ничего не разглядѣть — говоритъ Томаровичъ.
— Кто идетъ? раздался голосъ выросшаго изъ темноты патруля.
— Свои, свои.
Мы спускались съ Перепелиной горы въ городъ.
Около 2-хъ ночи, когда мы съ Томаровичемъ, забравшись на оттоманку, пили чай, мирно бесѣдуя о минувшемъ днѣ, въ сторонѣ Дагушаня послышалась сильная ружейная стрѣльба, съ минуты на минуту усиливавшаяся.
Орудія молчали. Свѣтили лишь боевыя ракеты.
Никакъ начался штурмъ? Но почему молчатъ орудія?
Ружейный знакомый трескъ усиливался. Послышались отдѣльные орудійные выстрѣлы, за ними начались залпы.
Всѣ звуки смѣшались.
Я хотѣлъ было ѣхать на фронтъ, но дождь, полившій, какъ изъ ведра, заставилъ меня отказаться отъ этого рѣшенія.
Къ 5 часамъ утра все успокоилось.
Оказалось, что шла атака Дагушаня.
На слѣдующій день противникъ, оставивъ въ покоѣ городъ и всю оборонительную линію, обрушился на Дагушань. Гора Дагушань и Сяогушань, эти естественные форты Артура на его восточномъ фронтѣ, переживали страшные часы.
Во-первыхъ, онѣ не были использованы, такъ какъ при распланировкѣ крѣпости ихъ не считали серьезными опорными пунктами, и поэтому ихъ и не думали укрѣплять и вооружать, какъ того требовало ихъ положеніе относительно крѣпости.
Генералъ Смирновъ успѣлъ Дагушань и Сяогушань слегка лишь вооружить.
Во-вторыхъ, съ оставленіемъ генераломъ Фокъ Волчьихъ горъ, онѣ подвергались фланговому огню, и поэтому защищать ихъ было положительно невозможно.
Противникъ развилъ по нимъ такой страшный фронтальный и фланговый орудійный огонь, что защитники ихъ положительно таяли.
Роты 13-го восточно-сибирскаго стрѣлковаго полка шли туда, какъ на вѣрную смерть. Они защищали Дагушань вмѣстѣ съ артиллеристами до послѣдней крайности.
Такъ какъ Дагушань былъ не фортъ и даже не долговременное укрѣпленіе, а лишь ничѣмъ почти не защищенная артиллерійская позиція, безъ какихъ бы то ни было признаковъ казематовъ и блиндажей, въ которыхъ можно было укрыться во время подготовительной къ штурму бомбардировки, то становится до очевидности понятнымъ, что творилось на этой горѣ, когда противникъ направилъ туда огонь всѣхъ своихъ орудій.
Защиту Дагушаня я считаю одной изъ блестящихъ страницъ всей эпопеи защиты Артура.