ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МОШЕННИК
Вернулся Алеша только к восьми часам утра. Невыспавшийся, ужасно уставший, он отворил дверь своим ключом, пошатываясь, прошел к себе в комнату, не раздеваясь, рухнул на диван рядом с незнакомцем и через секунду уже отключился.
Проспал он, правда, совсем недолго. Ровно через двадцать пять минут на всю квартиру затрещал дешевый пластмассовый будильник, и этот неприятный звон возвещал о том, что до начала занятий в институте осталось всего сорок пять минут.
Прошло еще чуть более десяти минут:
— Гриша! Гриша, ты уже встал? — простонал Алеша, все еще лежа на диване.
— Давно уже! — послышался с кухни голос Гриши Круглова. — Сидим вот, завтракаем… С другом!
— У нас первой парой что?
— Профессор Суриков, собственной персоной! Вставай давай! Время не ждет! Рискуешь остаться без завтрака!
— Вот черт!..
Алеша встал и не в силах открыть глаза ощупью добрался до умывальника, лениво смазал холодной водой лицо и, докрасна растерев его махровым полотенцем, огляделся вокруг… На кухне, где и располагался умывальник (он же место для мытья посуды и стирки), возле огромной газовой плиты, сидя за столом, Гриша и залепленный бинтами и пластырем гость прямо со сковородки жадно поедали поджаренную наскоро яичницу с колбасой.
— А-а, — Алеша зевнул, вспомнив вчерашнюю встречу на Рижском рынке и последующую «госпитализацию» пострадавшего. — Как самочувствие?
— Нормально, — прижимая рукой нижнюю губу, лаконично ответил гость, встал и протянул Алексею руку:
— Солтан.
— Султан? — Алексей пожал руку.
— Да не султан, а Сол-тан! Солтан! Понял? — вмешался Григорий. — Не приставай к человеку с дурацкими вопросами. Видишь, ему говорить больно.
— Салтан? Красиво звучит! Как у Пушкина! «Царь Салтан, отец народа! Я твой главный воевода!..» Эй, господа! Имейте совесть, оставьте яичницы умирающему!
— Ешь быстрей, умирающий! Идти надо! Если опять к этому придурку на лекцию опоздаем, декан нас точно кастрирует!
Через пять минут оба студента, наскоро собрав тетради в общую сумку, покинули квартиру, оставив странного гостя одного.
— Значит, ты с этим своим другом только сегодня утром познакомился? — на ходу поинтересовался Григорий.
— Да. Ну так что? Помог человеку. На Рижском вчера наткнулся. Не бросать же его одного в таком виде, Осуждаешь, что ли?
— Он бы тебя не пожалел.
— Кто знает?
— Чего тебя на Рижский на ночь глядя-то занесло?
— Так. Болтался… Ты не узнал, кто такой?
— Спрашивал. Много из него не вытянешь. Говорит: «Чеченец из Грозного. Командировочный. Со своими же не поладил». Отделали они его, конечно, за милую душу.
— Они народ такой. Что он делать собирается, не спросил?
— Говорит, чуть-чуть подлечится и домой поедет. Дня три просит у нас перекантоваться. Говорит, что в долгу не останется. Все они горазды на обещания.
— Черт с ним, пусть живет. Не обеднеем. Украсть у нас нечего… А вообще кавказцы — народ богатый. Умеют деньги делать.
— Да уж, не то что мы. Ты где ночью-то пропадал? У Таньки ночевал, что ли?
— Да так, — Алексей улыбнулся, — гуляли по ночной Москве.
— Ты же сказал, что с ней все?
— Так оно и есть. Просто случай. Не хотел обижать человека…
— Понятно. Просто не смог отказать.
— Да, просто не смог.
— Не понимаю, чего тебе нужно! Такая девчонка! Живет почти в центре! Квартира своя…
— Квартира тебе не дает покоя. Ладно, оставим. У тебя пятаки на метро есть?
— Нет.
— Стой здесь. Сейчас разменяю и принесу.
На лекции Алеша заснул, за что хищный профессор Суриков занес его в черный список, суливший провинившемуся на экзамене множество дополнительных сложных вопросов. Впрочем, наш герой вовсе не был плохим студентом. Учеба давалась ему легко, и коварные ухищрения профессора очень мало его пугали.
Он спал и видел одно и то же видение. По ночному, пустынному Арбату в мягком голубом свете фонарей навстречу ему шла прекрасная блондинка, одетая в полупрозрачные белые, как фата невесты, одежды, развевающиеся на легком ветру:
— Что же ты молчишь? — приближаясь почти вплотную к нему, спрашивала она удивительно ровным, звонким, как маленький колокольчик, голосом.
Алеша не отвечал или бормотал в растерянности что-то бессвязное. Тогда она удалялась, исчезала, появлялась в другом конце улицы и снова шла навстречу ему. Алеша тут же подготавливал удачную, поразительную, сногсшибательную фразу, но, как только она приближалась, язык его выходил из повиновения, и нашему герою лишь удавалось выдавить из себя бестолковые, ничего не значащие звуки.