Нет, я не могу превратиться в это.
Мой пульс ускоряется, когда я продолжаю неумело бежать трусцой к дому, замедляясь только тогда, когда достигаю забора на заднем дворе. Я перевожу дыхание, дерзко бросая взгляд на него.
Беспокойство заполняет его глаза, когда он с осторожностью приближается ко мне, что заставляет меня заволноваться о том, что я сломала его.
Что я сделала?
– Пожалуйста, не уходи, – умоляет он, останавливаясь рядом со мной. – Я тебя знаю. И если ты сбежишь, прежде чем мы проясним это, ты будешь об этом беспокоиться все выходные и придумаешь всякие сумасшедшие идеи в своей милой маленькой головке. И тогда мне придется беспокоиться о том, о чем беспокоишься ты, а мы оба знаем, как сильно я ненавижу беспокоиться, – он закатывает глаза и делает драматический вздох. – Это так утомительно и отнимает много времени, – я не знаю, он шутит для моей пользы или для своей.
Не желая больше его беспокоить, я пытаюсь предложить ему ободряющую улыбку, но взгляд лишь заставляет его нахмуриться.
– Я не буду тратить выходные на беспокойство, – быстро говорю я. – Я знаю, что мы просто были глупыми или пьяными или... что–то в этом роде, – честно говоря, я не знаю, какими мы были. Это часть проблемы. Неизвестность парит над моей головой, как туча, угрожая дождем.
Начиная снова паниковать, я хватаюсь за забор, чтобы перебраться через него.
– Мне нужно идти. Луна сказала, что сегодня ночью я могу переночевать у нее, и я должна встать очень рано, чтобы вернуться домой и проверить кое–какие вещи, – врунья…Все, что тебе нужно проверить – это пустую квартиру.
Он смотрит на меня, выражение его лица непроницаемо.
– Окей... Но обещай мне, что завтра ты позвонишь мне, – он протягивает мне свою руку с согнутым мизинцем. – Клянись на мизинцах, что ты это сделаешь.
Я соединяю свой мизинец с его, надеясь, что он не сможет определить, насколько сильно меня трясет.
– Обещаю.
Не говоря больше ничего, я отдергиваю свою руку и перетаскиваю свой пьяный зад через забор. Потом я бегу внутрь, чтобы найти Луну и убраться отсюда. Ну, это то, в чем я убеждаю себя.
На самом деле, я бегу от чего–то, с чем не уверена, что смогу справиться.
Глава 14
Бек
Я стараюсь не принимать это на свой счет, когда смотрю, как Виллоу убегает от меня, словно я переносчик какой–то смертельной болезни. Но я чертовски много натворил. Целовать ее – это моя собственная проклятая ошибка. Я знал, как она отреагирует, но мой опьяненный мозг логически заключил, что время подходящее.
Я начинаю задаваться вопросом, будет ли оно вообще когда–нибудь подходящим?
Разочарованно фыркаю, перекидываю свою задницу через забор и ныряю на задний двор. Я решаю направиться к столу для игры в пиво–понг, чтобы сыграть игру или две и отвлечь себя, но у меня больше нет настроения для вечерники. Впервые.
Виллоу забралась под мою кожу лучшим гребаным возможным способом. Я до сих пор чувствую вкус ее вишневого блеска для губ, чувствую запах ее духов, чувствую ее бедра, когда она терлась об меня, чувствую ее твердую попку, когда я прижимал ее ближе. Я так долго хотел ее поцеловать, и теперь, когда это сделал, я хочу большего.
Намного большего.
Больше, чем она, может быть, готова дать.
Я проталкиваюсь через толпу людей, направляясь к заднему крыльцу. Я не знаю, куда иду, что делаю, или что буду делать, когда туда попаду, но с тех пор, как все мои мысли сосредоточены на Виллоу, у меня есть чувство, что я мог бы преследовать ее, как убогий парень, и отпугнуть еще больше.
К счастью, Ари изолирует меня у задней двери и спасает от того, чтобы я не наделал глупостей. В его руке стаканчик, а рукава рубашки закатаны.
– Почему ты кажешься злым?
– Кажусь? – прикидываюсь тупым, мои мысли уносятся обратно в поле, к поцелую.