работающего в поле мужичка и слезно попросила того присмотреть за лошадкой до моего
возвращения из города. Мужичонок почесал окладистую бородку и почти свалил подальше, но с помощью слезной мольбы, разбавленной обещанием проклясть за отказ, согласился
скоротать время весьма необычным способом.
Колдобистой дороге не было конца. За три часа ходьбы я возненавидела окружающую
природу: редкие лесочки, осунувшиеся хижины, чахлые придорожные кусты. Мимо не
проехала ни одна телега, не проскакало ни единого путника.
Почему кто-то безмятежно посапывает на печи, а я вынуждена добираться до будущего
места работы едва ли не ползком? Где справедливость? Даже Хромоножке повезло — она
отправилась в Кущи богов. Или где проводят вечность лошади?
Рядом с городом началась жизнь. Тощие собаки приветливо помахивали обрубками хвостов; конопатые дети, улюлюкая, носились за псами с вытесанными из веток ножами; воняющие
брагой мужики спали по обочинам. Мрачные дружинники вальяжно расхаживали по
вытоптанным в грязи дорожкам. Один из них, нескладный и сутуловатый, похлопал меня по
плечу.
— Это... Ты куда?
— Туда, — я неопределенно указала пальцем.
— А на кой ляд? Нам нищих и своих хватает.
— По приглашению на службу.
— Зачем? — продолжал допытываться охранник. — К кому? Покажи бумаги.
Вот ещё, объясняться с каждым встречным! Вздохнула полной грудью и улыбнулась самой
теплой из возможных улыбок.
— Дяденька-стражник, — засюсюкала я, всучив дружиннику бумагу с направлением, —
отстаньте, пожалуйста. У меня лошадь скопытилась, поэтому за ней следит какой-то
мужчина. Мне некогда беседовать.
— А зачем следит? — Стражник настороженно захлопал белесыми ресницами.
— Чтоб не убежала, — с ленцой сообщила я. — А ещё я ученица болотной ведьмы. Не
пропустишь?
— Не пропущу, — гордо вымолвил дружинник, дочитав бумагу и отодвинувшись в
сторонку. — Ходят тут всякие… Общественный дух подрывают.
В чём-то он прав. Насчет «всяких» ничего сказать не могу, но город точно всплакнет, познакомившись со мной.
До княжеского имения, указанного как пункт встречи с нанимателями, я шла около получаса.
Оно нашлось практически сразу, как пустующие окраины сменились оживленными
улочками. К дому вели все вымощенные камнем тропинки в этом захудалом городе.
Кажется, боги давно поставили на Капитске жирный крест. Дома скосились от времени и
непогоды, рынок словно вымер, а единственный воришка, встретившийся на пути, слезно
попросил «милостивую госпожу» отдать ему кошелечек. Особо неразумная собака робко
пристроилась к ноге, за что получила троекратное проклятье и слабый пинок под мягкое
место.
Город походил на крупное село. Выделялся только расписной дом князя да стремящиеся в
небо башенки постовых.
В имение я так и не попала. На выходе меня изловила пухлая женщина в непривычно
длинной юбке, та волочилась по земле. Дама кокетливо поправила угольно-черные
вьющиеся волосы и воскликнула, оскаливаясь во весь рот:
— Деточка! Родненькая!
— Кто? — Я огляделась.
Прием показался чрезмерно пышным для чародейки сомнительной наружности.
— Как дороженька, лошадка не устала? — заискивающе тараторила женщина.
— Ей хорошо, — заверила я. — Вы, наверное, обознались. Я приехала по направлению из
столицы.
Дама закивала с такой силой, что я испугалась. Как бы голова не оторвалась от короткой
шеи.
— Да-да, дошла весточка. Дождались спасительницу!
«Почему письмо пришло быстрее, чем работница?!» — вознегодовала я. Впрочем, ответ
прост: письмо тащила не изнеможенная лошадь, а воробьиная почта. Тощий с виду
воробышек умудрялся за неделю доставить весточку в другой конец страны. Конечно, можно
было бы отправить зов с помощью магии, но сомневаюсь, что в княжестве, где нет чародейки
для обучения детей, работают специально обученные отправители зовов.
Куда сильнее волновало то, каким образом меня вознесли в ранг спасителей. И что мне за это
будет.
— Можете звать меня Ладой.
Мою протянутую руку сжали в крепких объятиях.
— Ладочка! — возопила ненормальная. — Я — Ельна.
— Приятно познакомиться. Знаете… — Я засеменила назад. — Лучше — Славой.
— Славочка! — Губы расплылись в счастливой улыбке.
Нужно было остаться с Хромоножкой. Прилегла бы рядом, обняла… померла по-тихому.
— Честно говоря, мне больше нравится полное имя — Ладислава, — решилась я, искренне
веря в невозможность ласкового сокращения. Ошиблась.
— Ладиславусечка наша! — «Ладиславусечка» поперхнулась. — Мы ж колдуна столько
месяцев ждем. Наши-то, самоучки треклятые, двух слов связать не могут, магичат по
бумажкам каким-то. Неучи.
Интересно, признаваться ли, что я такая же бездарная самоучка?
Пути к бегству мне отрезали. Ельна цепко ухватилась за мой локоть и потащила к
пустующей центральной площади. Я бежала позади, едва поспевая за прыткой женщиной.
Так и не поняла, можно ли считать ее моим наемщиком. Если так: боги, за какие согрешения
вы наказываете меня?
— Куда мы? — выдернув локоть, пропищала я.
— Город покажу.
— А может, вначале — дом? — жалобно всхлипнула.
Живот заунывно урчал, всё тело чесалось. Я в принципе не горела желанием рассматривать
безликие улочки, но сейчас — особенно.
— Какой дом? — опешила Ельна.
— Мне сказали, он предоставляется вместе с работой.
Глаза провожатой непроизвольно округлились до размеров небольших блюдец. Она разом
обмякла, затеребила рукав моей рубашки. Наконец, махнула рукой:
— Так уж и быть, пойдем. И то верно, чего вам бояться-то?
— А чего нам бояться? — Я в сомнениях искривила бровь.
— Так нечего, — окончательно запутала меня Ельна. — Вот и он.
Буквально в сотне локтей от родового гнезда князей находилось место моего
предполагаемого существования. Небольшое, но крепко сколоченное двухэтажное зданьице
с расписными ставнями и узорной крышей выглядело слишком богато для простой колдуньи.
Ельна приоткрыла незапертую дверь. Та пронзительно скрипнула, распахиваясь настежь.
Дом был, к сожалению, занят — его облюбовали насекомые. Паутина оплела все стены в
замысловатые орнаменты, сами пауки, каждый размером с ноготь, раскачивались на тонких
ниточках, как на качелях. В момент знакомства с домом передернулась даже я, привыкшая к
ужасам, ибо вспомнила заброшенные склепы.
— Ну, — пробормотала Ельна, не рискнув переступить порог, — если прибраться —
приличный домишко для хорошенькой девушки.
— Да, — согласилась «хорошенькая девушка», — тут… неплохо. Но почему дом пустует?
Ельна сделала широкий шаг от крыльца и заявила:
— Народ-то суеверный, а тут до вас пятеро в Божьи кущи отправились. За полгода.
Я так и застыла с открытым ртом посреди запущенных сеней.
— Но они сами умерли,— непонятным образом утешила Ельна. — Одного сожрала собака, другой захворал, третий вон с той лестницы скатился. Четвертая…
— Хватит, — застонала я.
Один паучок бесцеремонно заполз за шиворот. Его крошечные лапки ощупали рубаху. Если
бы он мог говорить, то, наверное, поприветствовал бы нежеланную домовладелицу, а затем с
удовольствием перекусил ею.
Изумительно! Пять человек. За полгода. По одному в месяц. Постоянство — признак
качества. Оставалось время как раз для меня. Дом окончательно потерял возможную
прелесть.
— Но вы же молодая, — радостно подытожила Ельна. — Не суеверная?
— И?
— Не собираетесь умирать?
— Вроде нет.
— Значит, заселяйтесь. Ничего с вами не случится. Я к вам зайду через часик-другой —