— я не знаю.
Доктор врал, это было видно. Видно всем. И ему, и медсестре, которая с сочувствием смотрела на больного.
Доктор держал за руку его и смотрел на аппаратуры: считывал информацию, пока показатели не радуют, но динамика пришедшего в себя парня обнадеживает.
Парень попытался встать, оперся на руки и пошатнулся, врач подхватил его и помог сесть обратно.
— куда вы, Дмитрий, собрались? Вам еще рано вставать. Надо набраться сил. Вы еще слабы. Доверьтесь нам. Сейчас Машенька сделает вам укол — он сделал знак глазами медсестре, та стала набирать в шприц лекарство, а доктор продолжил — и вы, Дмитрий, успокоитесь, поспите. А утром поговорим.
Парень беспомощно взглянул на врача. Он понял все. Не нужно утром ни о чем говорить. Все и так понятно. Понятно, что Зары уже нет. Нет в живых. Она погибла. Она погибла в той жуткой аварии.
— А-а-а — закричал он и повалился лицом на подушки.
Тогда он не увидел Зару. Не успел. Он отключился от боли и от полученных ран. От того, что сильно стукнулся в машине, он потерял сознание, так и не увидев ее. Последнее что он тогда видел это белая большая машина и ее номерной знак. Три цифры три и буквами слово три.
Темный тоннель ночной черноты сомкнулся.
Прошло время — чуть больше года.
В кафе было не людно, свободно, уютно и светло. Обстановка предрасполагала для конфиденциального разговора.
Журналист Жуков Женя, подписывающийся в своих статьях «ЖЖЖ», сидел за круглым столиком в удобном кресле, пил кофе и осматривал всех своим профессиональным, цепким и пытливым взглядом.
В кафе вошел молодой мужчина и направился к нему прямым ходом. То, что это его информатор, (так он мысленно стал его называть), Жуков не сомневался.
— я вас уже заждался — стал набивать себе цену Жуков.
— извините, но я не опоздал.
— а я считаю, что на деловую встречу нужно приходить загодя.
— учту — пообещал мужчина.
Жуков не стал долго отчитывать парня и перешел сразу к делу.
— вы сказали — у вас есть стоящая информация.
— есть — согласился оппонент. — но мне нужна информация от вас.
— это я уже понял — слащаво заулыбался он — у меня много информации. Я ее собираю. Это моя работа.
Опять он набивает себе цену. Это он любил — цену набивать. Все, без исключения, должны знать, что он значимый человек в этом нелегком деле — журналистики. Он испытующе посмотрел на парня. Реакции от информатора не последовало, и журналист продолжил:
— но я не поделюсь ею, пока не пойму, что это выгодно. По телефону, кстати, где вы раздобыли мой телефон?
— это профессиональная тайна — заверил парень — но вы не беспокойтесь, от меня он не уйдет.
— надеюсь, — Жуков внимательно посмотрел на информатора. — Заметьте, я не спрашиваю ваше имя.
— вы прекрасно знаете, что мне легко вас обмануть.
— перейдем к делу. По телефону вы сказали, что вам нужна информация об аварии годовалой давности.
— да.
— в которой участвовала Настасья Андреевская.
— да.
— я не дам ее вам просто так.
— я подготовился.
— вы пообещали мне фотографии певицы Розы Розалии.
— да.
Парень достал конверт из дипломата. Ох, как тяжело ему достались эти снимки. Тяжело не физически, а морально. Стас ругался, даже кричал, даже пристыдил: «Как ты можешь? Ты пользуешься превышением должностных обязанностей, где твоя профессиональная этика? А если снимки всплывут в желтой прессе? Розалия сразу поймет, кто и когда их делал. Ты в суд хочешь идти? Отвечать за это? Да нас в пух и прах разнесут. Нам доверять перестанут. Ни один адвокат не спасет. Ты этого хочешь? Мало того, что я тебе телефон этого скандального журналиста раздобыл, ты еще нас всех собираешься подставить с Розой. Ты же знаешь, Роза нам такое предательство не простит. Я тебя прошу, имей голову на плечах. Она у тебя обычно имеется, но сегодня снесло».
Он не стал доказывать Стасу теорему о наличии у него головы и мозга, только сказал, что фотографии Розы Розалии не попадут в редакцию желтой прессы. Что бы ему это ни стоило.
— я могу взглянуть? — потирая руки, спросил Жуков.
— да.
Тот открыл конверт, вытащил снимки, разложил их веером. Одного его профессионально взгляда хватило, чтобы сделать вывод:
— отлично. Это стоящие снимки.
Он собрал фотографии стопочкой и положил поверх конверта, на верхнем снимке была запечатлена девушка в больничной койке, в элитной палате, на лице синяки от операции, ее осматривал доктор, его лица не было видно. Девушка что-то ему говорила и не видела, что ее снимают.