— Ну так рассказывай, — требует Гоббет. — Какую долю от гонораров он хочет? А сейфы взламывать умеет? А если окажется, что в здании есть охрана, он согласится участвовать в забеге?
— Думаю, — запнувшись, говорит Шей, — он не откажется. По берлинским сводкам похоже, что доктор Рактер хорошо обращается с оружием.
— “Думаю”? “Похоже”? — ехидно передразнивает ее Гоббет. — Мощно, Шей. Ты просто гений сделок. Вы вообще хоть что-то обсудили? Бабла он наверняка потребует столько, что у нас ни гроша не останется.
— Сколько бы ни потребовал, выбора-то у нас особо нет, Гоббет. Нам нужен специалист по безопасности. Или ты предлагаешь открывать замки пальцем?.. Про гонорар не знаю… слишком растерялась. Я ожидала увидеть нерда вроде Из0бель. А он…
— Он — что?
Шей молчит. Рактер сожалеет, что не видит в этот момент ее лицо. Думает: надо бы починить все неработающие камеры. На лицо Шей интересно смотреть, оно такое живое, переменчивое, как океан.
— О-о-ох! — восклицает Гоббет — должно быть, вцепившись в этот момент в узел из дредов на своей голове. — Этого я и боялась. Ты запала на него, подруга. Да? Да! Я тебя насквозь вижу. Теперь-то ясно, почему он согласился работать с нами так легко, даже не узнав, есть ли у нас чем заплатить ему…
Шей быстро говорит:
— Нет, Гоббет, ты все не так поняла. Я специально предложила ему сходить в ресторан, он отказался.
— Ты сама позвала его в ресторан? О-о-ох. Я и не думала, что все настолько скверно.
— Да нет же, это для проверки. И он ее прошел. Он не такой. Ничего ему от меня не нужно.
— Ну да, конечно, — недоверчиво бормочет орчиха. — Эти спесивые мудаки с киберначинкой таких, как мы, в грош не ставят. Что-то ему от тебя, видать, все-таки нужно. Может, решил, что несовершеннолетняя эльфийская подружка будет хорошим дополнением к дорогому пальто. Подруга, это Гонконг, тут никто ничего не дает тебе за просто так.
— Хватит уже. Я совершеннолетняя! И не все на свете думают только о том, с кем бы перепихнуться. Неужели в Гонконге настолько скучно?
— Шей, я с тобой серьезно сейчас говорю, — рявкает Гоббет, так громко, что Рактер услышал бы ее грозный рык даже не будучи подключенным к аудиосистемам корабля. — Я не против этого типа с электронными мозгами в нашей команде, но не вздумай залезть ему в штаны. Знаю, он смазливый, но крыша у него протекает не меньше палубы нашей дырявой калоши. Он тебе ноги во сне отпилит, и не говори потом, что я не предупреждала.
Рактер улыбается.
Гонконгом — вот чем она пахнет, думает он.
Мусорщица
Правило второе: никакой честности с теми, кто тебя ни во что не ставит.
На корабле, который Рактер прежде никак не именовал, а Шей нарекла “Дырявой калошей”, теперь четверо жителей: сам Рактер, Гоббет, ее подруга гномка Из0бель, весьма толковая декерша, — и таинственная Шей Сильвермун. Есть и пятый: Дункан, брат Шей, — хотя он, конечно, никакой ей не брат, этот огромный орк, весь досуг которого состоит в том, что он целыми днями либо отжимается, либо разбирает и чистит оружие, — но сам Дункан жителем корабля себя не считает. Он все никак не признает, что имеет какое-то отношение к теневому Гонконгу, Гоббет, Из0бель, Рактеру и в особенности к Добрейшей Чэн и ее мафии. Он, похоже, искренне верит, что скоро покинет это ужасное место, ведь даже мукам попавших в восьмой ад Авичи рано или поздно придет конец.
Беда в том, что все, попавшее в Гонконг, обычно там и остается. Почти как в Вегасе. Быть может, все они навечно застрянут здесь, в Гонконге, на “Дырявой калоше”, всегда окутанной завесой дождя и тумана, и даже после смерти будут стучать костяшками призрачного маджонга на этой полутемной кухне.
Шей Сильвермун — чужачка в этом городе, на кантонском два слова не свяжет, и все же — создана для Гонконга, как рука для перчатки.
Как и Из0бель, как и Гоббет, как и сам Рактер.
Рактеру кажется, что он подобрался чуть ближе к тайне Шей, когда он узнает, что та выросла в буквальном смысле на помойке — в радиоактивной пустоши Редмонд в Сиэтле. Была мусорщицей и ею же остается сейчас, повзрослев. Гонконг больше похож на рынок, чем на свалку, но разница не так уж велика: здесь копошится, рождаясь, трахаясь и умирая, неисчислимое множество металюдей самых разных национальностей и культур, сюда валятся осколки древней магии и модных технологий, прошлого и будущего, Запада и Востока; осколки эти по большей части — не самой великой ценности, что опять же добавляет городу сходства с помойкой. Может, именно поэтому в Гонконге Шей чувствует себя как дома.