— Возможно, не стоит углубляться в декинг, если заклинания и энергетические потоки вам интереснее.
Рактер говорит это без насмешки или снисходительности, но Шей, похоже, мерещится что-то из этого в его совете, — в ее излучении проявляется сиреневый холодок отчуждения:
— Мне и то, и другое одинаково интересно.
— По некоторым причинам сложно быть магом и декером одновременно. Вы ведь знаете про потерю Сущности?.. К тому же, неужели нет области, в которой вам хотелось бы достичь истинного мастерства?
— Вы хотите сказать, что я мало на что гожусь? — спрашивает она. С непонятной интонацией, с легкой улыбкой, с иголочками черного страха вокруг ее слов. Во время забегов Рактер уже не раз видел, как хорошо Шей Сильвермун притворяется и как ловко врет, — и он вдруг понимает, что затронул какую-то важную для нее тему, коснулся той самой тайны, которые она так тщательно прячет, и что ей, несмотря на шутливость вопроса, в самом деле важен его ответ.
— Если бы я так думал, я бы с вами не работал, — говорит он честно. — Шей, неужели я дал повод усомниться в том, что я вас бесконечно уважаю? Вы — лучший из всех моих деловых партнеров.
— Вы серьезно? — неверяще спрашивает она.
Как сообщают ему приборы, у Шей после его слов слегка учащается сердцебиение. Рактер видит фуксиево-розовое колыхание смущения, оно смешано с теплым желтым, как поле лютиков, удовольствием. И с огромным искренним изумлением: синь и зелень, цвета павлиньего оперения.
Мгновение Рактер любуется переливами этих несуществующих для человеческого глаза цветов. Он осознает, что ему нравится ее удивлять. Нравится смущать.
— Уж куда серьезнее. О наших забегах уже слагают легенды.
— Наверное, нам просто везет, — говорит Шей. Похоже, она искренне недоумевает. Торопливо добавляет, вконец смутившись: — Знаю, я пока не самый ловкий декер, но я постепенно становлюсь лучше… Я… Спасибо вам. Я разоткровенничалась, а потом в какой-то момент подумала, что вы потешаетесь надо мной, и разозлилась. Помните, я говорила, у меня есть кое-какие правила…
— Помню, конечно, вы сказали мне про это еще при первой встрече. Ваши правила устриц, — улыбается Рактер.
— Ну вот… Второе правило — про людей, которые тебя ни во что не ставят. Оно не такое категоричное, как первое. С этими, вторыми, можно… иметь дело. Но не стоит пытаться говорить с ними искренне. Только дурак будет изливать душу людям, которые презирают тебя. Считают тебя… как вы там сказали при знакомстве… просто красивой старшеклассницей.
— Из этого следует, что со мной вы хотите говорить по душам? — делает предположение Рактер.
— Хочу. И говорю… даже слишком часто… как вы могли заметить, — сердито и смущенно говорит Шей. — И вот насчет того, что сложно быть сразу магом и декером… Сейчас мне очень хотелось бы, чтобы вы поняли. Даже не так: кажется, вы — именно вы — поймете. Я правда не могу выбрать. Мне интересно все на свете. Я никогда не мечтала стать археологом или врачом. Вернее, мечтала, но на следующий день мне уже хотелось стать финансистом или художницей. Я все еще считаю, что человек больше, чем какая-то одна функция. Но… Мало кто со мной соглашался. Мне слишком часто говорили, что я просто ни на что не гожусь. Или пытались поучать меня. Превращать в свои копии. Вас не задевает, что я ничего не беру у вас? — спрашивает она вдруг.
Задевает?.. Кощей растерянно щелкает конечностями.
— Я как раз недавно размышлял, что вы забираете у своих друзей по кусочку личности, словно сувениры на память. Полагаю, вы бы могли научиться и у меня кое-каким полезным вещам, — уклончиво отвечает Рактер. (Рациональность. Высшая математика. Медицина. Умение конструировать самых опасных на свете дронов. Несколько десятков способов убить человека мгновенно). — Но я считаю, копии — это довольно скучно. Вы — это вы, Шей. И вы удивительная. Век эльфа длинный, вы можете себе позволить пытаться это делать — быть всем. Знаете, что говорил по этому поводу Эйнштейн? «У меня нет какого-то особого таланта. Я просто страсть как любопытен».
Ее губы шевелятся — она шепотом повторяет его слова, запоминая.
Потом с видом ребенка, который, получив подарок, щедро делится в ответ собственным дорогим сокровищем — скажем, меняет крылышко стрекозы на камень с дыркой — говорит:
— А мне нравится вот эта цитата: «Хотелось бы прожить и прочувствовать все возможные тона и оттенки восприятия и физического опыта, что есть на свете». Это Сильвия Платт.
К моменту этого разговора Рактер уже знает, что Шей училась в университете — изучала гуманитарные науки и искусства. Знает и о том, что она успела отсидеть несколько лет в тюрьме. (Ей все-таки определенно не четырнадцать).