Но за ней приглядывали, не без этого. Маму по приказу Рейна сопровождали два викинга, да и остальные из дружины не сводили с нее глаз.
Но постепенно она начала отставать – до тех пор, пока не поравнялась со мной. Явно собиралась поговорить, но первой это сделала все‑таки я.
– Зачем ты здесь? – негромко спросила у нее.
– Прибыла с дарами, чтобы загладить нелепое недоразумение, возникшее между Центином и Хъедвигом, – с легкостью отозвалась она. – А заодно уговорить тебя вернуться домой.
Я усмехнулась. Затем спросила, не скрывая ехидства в голосе:
– А домой – это куда? В Изиль? Или же прямиком во дворец к королю Ийседору?
– Во дворец к своему отцу Ийседору Гервальду, – как ни в чем не бывало поправила меня мама.
– Мне кажется, ты забыла: моего отца и твоего мужа зовут Двейн Райс. Но мы с ним давным‑давно мертвы. Умерли от чумы еще в Калинках. Разве ты этого не помнишь?
Аннарита с недовольным видом качнула головой – словно отгоняла мои слова, как назойливых мух, которым нечего делать на приготовленном ею «угощении».
– Аньез, ты еще слишком молода, но все же запомни мои слова… Только женщина может знать, кто на самом деле отец ее ребенка!
Не выдержав, я снова усмехнулась.
– Но ты‑то этого не знаешь, мама! Или же хочешь сказать, что ты – не женщина?
Ну что же, мне все‑таки удалось вывести ее из равновесия. Мамина броня дала трещину, правда, всего на пару секунд. Аннарита моментально взяла себя в руки.
– Твой отец – Ийседор Гервальд, – твердо произнесла она. – И я готова поклясться Трехликим, что это именно он! Да, долгое время мне приходилось скрывать этот факт от всех, чтобы уберечь тебя от опасности. Ты же знаешь, что на трон покушался этот мерзавец Имгор…
– Прекрати уже ломать комедию, мама! – поморщилась я. – Кстати, что тебе за это пообещали – за то, чтобы ты заманила меня в Центин? Или же тебе угрожали?
Очередная трещина в ее броне, которая затянулась так быстро, словно мама обладала драконьей регенерацией.
– Но я говорю истинную правду, Аньез! – медовым голосом произнесла Аннарита. – Ийседор Гервальд – твой отец, и он ждет не дождется, когда наконец‑таки сможет обнять свою дочь.
Пир давно уже выбрался за пределы Длинного Дома, захватил площадь и даже близлежащие дома. В воздухе пахло дымом от множества костров, жареным мясом, свежеиспеченным хлебом и специями, привезенными с юга.
Люди смеялись, пели, ели и танцевали. Заодно не забывали поднимать кубки – Скьорвин второй день подряд праздновал заслуженную победу.
В Длинном Доме царило ничуть не меньшее веселье.
Рейн сидел во главе большого стола. Рядом с ним были Ринго и еще несколько старших из дружины. Мне тоже нашлось место рядом с ярлом, и за Аньез Райс было поднято немало тостов.
Заодно привечали девушек из Аль‑Убари, ставших с их драконами героинями последней битвы.
Сам же стол буквально ломился от еды, и ее продолжали выносить. Мясное рагу, копченые окорока, тушеная капуста с можжевеловыми ягодами, свежий хлеб, только что из печи, и пироги с начинкой из мяса, лука и грибов.
В очаге на вертеле медленно вращали целого кабана, щедро политого медом. Вино тоже лилось в избытке, но, к моему спокойствию, не центинское.
Несмотря на вердикт целителя, заявившего, что яда в вине им не обнаружено, подарок из Центина решили приберечь для другого случая. Бочки убрали подальше в погреб, а вместо них выкатили те, которые Рейн привез из Хастора.
Правда, сам ярл почти не пил – как и большинство из его дружины. Их чаши оставались нетронутыми, хотя веселье вокруг только нарастало. Становилось все громче и оживленнее, как и песни, которые то и дело затягивали за столом.
– Они гуляют, – склонившись к моему уху, негромко произнес Рейн, – но при этом всем приказано сохранять бдительность. Мы будем осторожны до тех пор, пока флот Центина окончательно не уберется от наших берегов.
Я кивнула, полностью разделяя его опасения. Мой взгляд в очередной раз скользнул по рядам пирующих и остановился на маме.
Аннарита блистала, словно присутствовала не на пиру в северном городе‑крепости, а очутилась на королевском балу в Изиле.
Перед началом застолья ей отвели комнату на втором этаже Длинного Дома, и мама успела переодеться. На ней было дымчато‑серое с фиолетовым отливом платье, подчеркивающее ее статную фигуру и тонкую талию. Волосы, собранные в высокую прическу, украшены нитями жемчуга.
Она сидела в окружении суровых воинов, но, судя по ее лицу, чувствовала себя вполне комфортно.
Я не слышала, о чем она говорила, – до нее было довольно далеко, да и шум за столом стоял оглушительный. Но по движениям ее губ, по томным взглядам и обольстительной улыбке мне стало понятно, что мама старалась изо всех сил.
Очаровывала одного за другим.
После мужчин мама перекинулась и на женщин – о чем‑то долго беседовала с Бринной, с самого начала пира сидевшей в стороне с обиженным лицом, то и дело косясь в мою сторону.
Ну что же, мама себе не изменяет, решила я, после чего принялась за еду. Подумала, что мне пригодятся все силы – как душевные, так и физические (надеюсь, хотя бы до магических не дойдет!).
Нам с мамой нужно было поговорить по душам, и я подозревала, что беседа выйдет не из простых.
Еще через полчаса Аннарита встала из‑за стола, но направилась вовсе не к лестнице, ведущей на второй этаж, и даже не к выходу на задний двор, где находились отхожие места.
Она двинулась в сторону кухни.
Я склонилась к уху Рейну:
– Пожалуй, мне стоит за ней приглядеть. Нет, не нужно идти со мной. В любом случае я справлюсь сама.
Он не стал возражать, и я встала из‑за стола. Сначала мне показалось, что мама собирается попасть в погреб – туда, где хранились бочки с вином и запасы. Может, решила, что наконец‑таки пришло время нас травить?
Но Рейн давно поставил там охрану, так что это было совершенно безнадежным делом.
Но мама даже не взглянула в ту сторону. Вместо этого прошла мимо кухни и выбралась наружу через боковую дверь.
Я вышла за ней следом.
Луна висела низко – яркая и круглая – на усыпанном звездами небе. Воздух пах талым снегом, а порыв ветра принес аромат жареного мяса со стороны площади перед Длинным Домом.
Аннарита стояла у стены и смотрела на небо. Когда я подошла, она даже не обернулась.
Вот и я застыла, разглядывая мать. В лунном свете ее лицо казалось спокойным и умиротворенным.
– Неужели ты и правда приплыла сюда, чтобы всех отравить, а меня увезти в Центин? – не удержавшись, спросила я.
Мой голос прозвучал холодно и язвительно.
– У меня нет другого выхода, – пожала мама плечами. – Двейн Райс сбежал. Когда за ним пришли люди Ийседора, его уже нигде не было. Кто‑то его предупредил, так что он забрал свою молодую жену с детьми и исчез. Говорят, ему помогли выбраться за пределы Центина.
Я кивнула.
– Рада это слышать. Отличные новости, – сказала ей.
Но мама так не считала.
– Зато мне сбежать не удалось. Да и не стала бы я этого делать! Прятаться и убегать – не мое.
– Тогда что же твое, мама?
– Я хочу прожить лучшую свою жизнь, и мне непременно это удастся. Если я привезу тебя в Изиль, то я стану королевой Центина. Ийседор возьмет меня в жены как мать своего единственного ребенка.
Меня передернуло, когда я вспомнила об аудиенции у Ийседора Гервальда. Стать женой… этого огромного черного паука?
Но маму, похоже, ничего не смущало.
– Погоди, а как же твой муж? – поинтересовалась я. – Не думаю, что лорду Вейру придется такое по душе.
Мама усмехнулась, затем сказала, что Эммерих Вейр никакая не проблема. Конечно же, потому что у нее имелась другая, посерьезнее.
– Я никуда с тобой не поеду, – сообщила ей.
– Знаю, – спокойно отозвалась она. – Уговаривать нет никакого смысла. Тебя можно привезти в Изиль только силой. А потом ты смиришься, Аньез!
Я посмотрела ей в глаза. Удивительно, она говорила с совершенно серьезным видом!