Переслать рукопись было необходимо, потому что та, которая находилась на руках у прп. Никодима, пришла в такое состояние, что было совершенно невозможно вносить в нее исправления. Об этом он также говорит в письме: «Обращаю ваше внимание и на то, что вам не следует никоим образом надеяться, что может быть поправлена или полностью переписана та книга, которая находится здесь у меня, поскольку она уже тысячу раз подклеена и мы едва-едва, с превеликим трудом переписали ее в первый раз. Поэтому если вы не пошлете мне книгу, которая находится у вас, то невозможней невозможного сделать что-нибудь с таким, как сейчас у меня, неудобочитаемым черновиком».
Прп. Никодим ждал рукопись, чтобы приступить к внесению исправлений и добавить в нее новые тексты: «...молю вас послать мне книгу, чтобы я ее исправил в соответствии с рецензией, а также присоединил к ней указатель, „Наставление духовнику и кающемуся“, краткое изложение учения о браках и сделал в некоторых местах дополнительные примечания и исправления и после этого вновь отослал ее вам в исправленном виде, и уже тогда поступайте с ней, как вас просветит Бог». Из этого следует, что содержание книги пока не определилось окончательно и она еще пересматривалась. Но копия «Пидалиона» оставалась в Константинополе, и прп. Никодим отослал туда указанные выше новые тексты.
4. Четвертого мая 1792 г. прп. Никодим пишет Дорофею новое письмо в ответ на несохранившееся письмо Дорофея. В нем он выражает свою сердечную благодарность патриарху за присланное пожертвование (100 грошей) для покрытия расходов на переписку книги с первоначальными исправлениями, которая была уже у него на руках, а главным образом он благодарит Дорофея за оказанное содействие. Прп. Никодим пишет письмо, в котором с благородством выражает свою благодарность патриарху и Вулисме: «Радуюсь, радуюсь и рукоплещу и, много раз ублажая себя самого, славлю и благодарю Виновника всех благ Бога за то, что всесвятейшего моего господина Он побудил сделаться ревностнейшим поборником издания книги, а почтеннейшему моему учителю внушил ревность взяться за рецензирование и подготовить ее к изданию и обоих их показал единодушными в стремлении довести до конца это душеполезное и общеполезное дело. И чем я, „пес мертвый“, воздам вам, моим господам, за то, что вы даровали мне? Или какие благодарения измыслю? И как поднесу их вам? Они хотя и не соответствуют вашему достоинству, но все же стремятся хоть немного ему соответствовать. Не нахожу слов, недоумеваю и совсем не знаю, чем воздать вам. Но при всем своем недостоинстве я, пока есть во мне дыхание, не прекращу умолять (ведь это доступно и немощным) щедродаровитого и великодаровитого Бога, воздающего за подобные вашим дела, чтобы Он сверх всего, чего вы желаете, при последнем исходе удостоил вас обоих спасения, ради чего все мы и приведены из небытия в бытие. А больше этого я не могу ни сказать, ни пожелать».
Кроме того, он сообщал Вулисме об отправке обещанных текстов для дополнения и исправления книги: «Вот, я посылаю тебе первые наброски священных правил вместе с новыми дополнениями и исправлениями, отмеченными буквой А́, а также посылаю через того же самого перевозчика писем „Руководство для духовника“, „Наставление кающемуся“, „Учение о браках“ и указатель и знаю, что тебе будет трудно их прочесть, но из этого сделай вывод о том, что претерпел несчастный Никодим, когда их составлял».
Только что приведенное письмо прп. Никодима очень важно для понимания его канонических взглядов. Здесь Никодим выражается смело и критически, никого, впрочем, не задевая и ничто не выдавая за догму – догматизировать свои взгляды свойственно людям несведущим, которые лишь кажутся ревнителями веры, а в действительности движимы страстями. Прп. же Никодим был исследователем и опирался на данные, почерпнутые из источников. Разногласия между ним и Дорофеем возникали по фундаментальным вопросам, касавшимся текстологической и исторической стороны правил, а самое главное – их смысла, и эти вопросы как наиболее спорные становились причиной разрыва между двумя канонистами. Сверх того, как уже упоминалось, прп. Никодим побуждал своего собеседника стать выше «предвзятого мнения» о «Пандектах», т. е. требовал от Дорофея освободиться от влияния труда Беверегия, поскольку критический подход прп. Никодима к источникам позволял оценить достоинство каждого из них. Таким образом, в одних случаях он соглашался, внося предложенные поправки и дополнения, а в других высказывался против, но всегда руководствовался тем принципом, что следует одобрять правильное с научной точки зрения: «Со всем тем, что мне, дражайший мой учитель, представляется неправильным, согласиться не могу, а со всем остальным в этом поистине исполненном рассуждения исследовании я согласен как с правильным и справедливым, все это я признаю и на словах и в сердце (думаю, что и твой глубокий ум, пересмотрев все беспристрастно и без предубеждения, согласится с моими вполне ясными доводами). Поэтому многое из того, что служит к улучшению книги, я принял и сделал в ней соответствующие дополнения, а именно, я добавил: праздничное послание Афанасия, деяния второго Константинопольского собора, писания Григория и Амфилохия...».