Правила святых отцов

Толкование

И это правило сообщает о неписаных церковных преданиях, говоря, что духоборцы не принимают славословие Отца и Сына «со Духом» из-за того, что его нет в Писании. Однако если мы не принимаем любой другой обычай, не засвидетельствованный Писанием, то пусть не будет принят и этот, но если таких обычаев в Церкви множество, то пусть с прочими будет принято и славословие Духа со Отцом и Сыном. Ведь апостол научил нас хранить и неписаные предания: Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам. И еще: Держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим. Одно из этих преданий – славословие Святого Духа, которое наши предки, передавая последующим поколениям, укоренили в Церквах долговременным употреблением и обычаем. И потому если, предположим, за славословие «со Святым Духом» мы стали бы судиться и, не имея письменных доказательств, привели много свидетелей, то разве не одержали бы победу? Конечно, одержали бы, потому что при устах двух свидетелей, или при устах трех свидетелей устоит всякое слово. А если бы мы еще доказали, что и древность, и долговременность содействуют нам в этом деле, то неужели не сделали бы и сам суд над нами совершенно ненужный, поскольку сразу стало бы ясно, что победа за нами? Ведь издревле утвердившиеся обычаи у всякого вызывают почтение к ним и всякого убеждают, потому что они достойны уважения и благоговения за свою древность [[239]].

И затем святой ссылается в той же главе на множество древних свидетелей, особенно на писавших об этом святых, которые иногда славословили так: «Слава Отцу и Сыну со Святым Духом», а иногда так: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу». [240]

О святителе Григории Нисском

Предисловие

Во святых отец наш Григорий, еп. Ниссы Каппадокийской, родной брат Василия Великого, сначала был чтецом, потом, оставив свой чин, весь отдался изучению ораторского искусства, однако укоризны и уговоры Григория Богослова [[241]] заставили его вернуться. До епископства он женился на Феосевии, смерть которой перенес мужественно [[242]], и около 372 г. стал епископом Ниссы [[243]]. Немного позднее из-за своей ревности по вере он был лишен епископской чести по повелению Валента и скитался по разным местам, бедствуя от козней ариан [[244]]. В 378 г., после смерти Валента, он был призван на свою кафедру Грацианом [[245]]. Св. Григорий участвовал в Антиохийском соборе и был им послан в Аравию вместе с другими епископами посетить находившиеся там Церкви [[246]]. Придя в Иерусалим и поклонившись святым местам, он почувствовал отвращение к увиденным там порокам, [247] так что даже написал по этому поводу письмо к другу с описанием тех, кто посещал Иерусалим. Присутствуя в 381 г. на святом II Вселенской соборе, он дополнил Никейский Символ богословием Святого Духа и еще четырьмя последними членами [[248]]. Ему случилось быть и на Константинопольском Поместном соборе, собравшемся в 394 г. по делу Агапия и Вагадия [[249]]. Кроме прочих своих мудрейших сочинений, св. Григорий написал и следующие правила, необходимые для церковного благочиния и устройства; они косвенно утверждаются правилами IV Всел. 1 и VII Всел. 1, а прямо – правилом VI Всел. 2 и через это утверждение некоторым образом получают силу правил Вселенских соборов. Находятся правила св. Григория во 2-м т. «Пандект» и в 1-м т. «Синодикона» на с. 349 [[250]].

Правило 1 [251]

Одной из сторон святого праздника является и то, чтобы мы поняли правильный и каноничный образ действий по отношению к согрешившим, с целью уврачевать всякую душевную немощь, происходящую от греха. Ведь поскольку этот всеобщий праздник творения, который в определенный период годового круга ежегодно совершается во всем мире, празднуется в честь воскресения падшего (падение же – это грех, а воскресение – восстание от падения [[252]]), было бы прекрасно в этот день не только приводить к Богу тех, кто преображается благодатью омовения через возрождение, но и руководить к спасительной надежде, которой они были лишены грехом, тех, кто покаянием и обращением от мертвых дел (Евр. 9:14) вновь возвращается на дорогу жизни. Но немаловажное дело – речь о них выдержать в духе правильного и проверенного рассуждения, по наставлению пророка, которое повелевает устраивать слова на суде, чтобы, как говорит это изречение, не поколебаться вовек и в память вечную быть праведником (см. Пс. 111:5–6). Ведь как при телесном врачевании цель врачебною искусства – исцелить страждущего, а образ попечения о нем различен (поскольку из-за разнообразия немощей к каждой из болезней соответствующим образом применяется и метод врачевания), – так, поскольку и в душевной болезни велико разнообразие страстей, врачебное попечение по необходимости окажется многообразным, потому что лечит сообразно причине страсти. А чтобы обнаружился некоторый искусный метод в предложенном деле, построим речь следующим образом. В нашей душе, при первоначальном делении, усматриваются три части: разумная, вожделевательная и раздражительная. Посредством их совершаются и благие деяния живущих добродетельно, и падения впадающих в порок. Поэтому надлежит тому, кто намеревается доставить заболевшей части души подходящее врачевание, прежде рассмотреть, в какой части возникла страсть, а затем соответственно применять врачевание к страждущей части, чтобы из-за неопытности во врачебных методах не оказалось, что страждет одна часть, а лечение получает другая, как мы видим на деле: многие из врачей, не ведая того, какая часть заболела первоначально, лечебными средствами усиливают болезнь. Например, болезнь часто возникает от избытка жара, а врачи, поскольку заболевшим от переохлаждения полезно тепло и согревание, естественно приносящее им пользу, это самое неосмотрительно назначали тем, кого лихорадило от безмерного жара, и таким образом делали болезнь трудноизлечимой.

239

В соответствии с настоящим правилом постановляет и правило VII Всел. 7, которое говорит, что церковные обычаи должно соблюдать и по писаному, и по неписаному законоположению. Равно и правила Карфаг. 3, и Гангр. 21 требуют соблюдать писаные и неписаные предания. И Златоуст (Беседа 4 на Второе послание к Фессалоникийцам) вышеупомянутое слово апостола толкует так: «Отсюда ясно, что они [апостолы] не всё передавали через послания, но многое сообщали и устно, причем и то и другое равно достоверно. Поэтому мы должны признавать достоверным и церковное предание. Есть предание, больше не ищи ничего». {Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. II ad Thessal. 4. 2 // PG 62, 488.} Кроме того, VII Вселенский собор в 8-м деянии предает анафеме отвергающих церковные предания, говоря об этом так: «Отвергающему какое-либо церковное предание, писаное или неписаное, да будет анафема» (Синодикон. Т. 2. С. 883). В послании к александрийцам тот же Собор пишет так: «Всему, что уже изобретено и сделано или будет сделано впоследствии против церковного предания, учения и устава святых славных отцов, – да будет анафема» (Синодикон. Т. 2. С. 906). Эти же слова возглашены и на Соборе Константина Багрянородного (Синодикон. Т. 2. С. 977).

Из сказанного следует вывод о том, что предание в собственном смысле слова – это, по мнению богословов, неписаный глагол Божий, то, что не записано в Божественном Писании, хотя содержится в книгах богоносных отцов и в деяниях Соборов. Впрочем, изредка преданием в более широком смысле слова называют и записанное в Божественном Писании (несмотря на то что такое предание собственно и есть, и должно называться Писанием, об этом см. примеч. к Апост. 85), как можно понять из слов ап. Павла: Держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим, – здесь он называет преданием и то, что записано и преподано в его послании, иначе говоря, в Божественном Писании. На писаное и неписаное разделил предание и VII Вселенский собор (см. выше).

Предание бывает трех видов: Божественное, апостольское и церковное. И Божественное – это то, первопричина которого Бог, апостольское – то, которое передано нам апостолами, как домостроителями и пастырями верных, но не как проповедниками того, что они услышали от Христа. Так, например, Павел говорит: А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь (1 Кор. 7:10). Это предание, хотя произносится апостолом, не апостольское, но Божественное, потому что дано Законодавцем Богом, а через апостола лишь проповедано. Потом тот же Павел говорит: Прочим же я говорю, а не Господь. {1 Кор. 7:12.} Вот это предание поистине собственно апостольское: его апостол изложил сам от себя как домостроитель и пастырь народа. Церковное же предание – это то, которое установлено преемниками апостолов.

Характерной и главной чертой Божественного и апостольского предания является то, что отцы принимают и то и другое как единое и оно хранится с самого начала сообща всеми Церквами. А характерной чертой церковного предания является то, что оно тоже, подобно апостольскому, хранится во всех Церквах, если это возможно, ради блага общего согласия. Но поскольку лютерокальвинисты вслед за Монтаном, который еще во II в. отвергал церковные обычаи и переданные от апостолов предания (см. примеч. 6 к II Всел. 7), отменяют предания и возражают, говоря, что во Второзаконии (гл. 4) и Откровении (гл. 22) Бог заповедует ничего не прибавлять к написанному там, то на это мы отвечаем, что, согласно Августину (гл. 79 на Евангелие от Иоанна) Бог запретил прибавлять вредное и несогласное, но не запретил полезное и согласное.

Феофилакт, толкуя слова: Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема, {Гал. 1:9.} говорит: «Не сказано: если противное будут проповедовать, но – если нечто малое будут возвещать вам сверх того, что мы вам возвестили», {Theoph. Bulg. In Gal. 1. 8 // PG 124, 960D.} но несмотря на это мы скажем, что апостол словами мы благовествовали и приняли, скорее, подтверждает предания, поскольку и он благовествовал словом, и галаты приняли его слово, а это и есть предания, которые мы защищаем (ведь он не сказал «не то, что мы написали», но не то, что мы благовествовали). Феофилакт сказал так для того, чтобы запретить нам приписывать Божественным Писаниям собственные слова как Божии (подобно тем лжепророкам, которые говорили: «Сие глаголет Господь», хотя ничего такого Господь им не говорил), а вовсе не для того, чтобы запретить нам принимать предания апостолов и их преемников. А если божественный Иероним и говорит (Мф. гл. 23) в опровержении Гельвидия: «Как мы не отвергаем написанное, так и не написанное не принимаем, и тем, что не засвидетельствовано Писанием, легко пренебречь, как вымыслом», то эти слова он сказал не о церковном предании, но о некоторых неподтвержденных мифических рассказах, которые выдумывал Гельвидий, например, что Христос родился нечистым, как прочие младенцы, и другой подобный еретический вздор. Церковные предания основываются и на словах ап. Павла Тимофею: И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить. {2 Тим. 2:2.}

Смотри также примеч. к Сардик. 1.

240

Basil. Magn. De Spirit. Sanct. 29. 72–74 // PG 32, 201B–208C.

241

Смотри 43-е письмо Григория Богослова. {Greg. Nazianz. Ер. 11 (43) // PG 37, 41В–44В.}

242

Смотри его же 95-е письмо. {Greg. Nazianz. Ер. 197 (95) // PG 37, 321А–324В.}

243

Фабрициус, 8. С. 141. Смотри также 225-е (385-е) послание Василия Великого. {Basil. Маgп. Ер. 225 (385) // PG 32, 840А–841В.}

244

Кейв. Т. 10. С. 244. Смотри также 237-е (264-е) послание Василия Великого {Idem. Ер. 237 (264) // PG 32, 885В–888С.}

245

Фабрициус, там же.

246

По всей вероятности, это был Собор, который состоялся в Антиохии при Мелетии, в 379 или 380 г. Он утвердил боготворный Никейский Символ и анафематствовал Маркелла, Фотина и Аполлинария. Смотри также указатель во 2-м т. «Синодикона».

247

Greg. Nyss. Ер. 2 // PG 46, 1009В–1016А.

248

Никифор Каллист. Кн. 12, гл. 13. {Niceph. Callist. Hist. eccl. XII, 13 // PG 146, 784В.}

249

Фабрициус и Кейв, там же. Об этом Соборе смотри после Сардикийского.

250

В слове «Об истинном и надлежащем воздаянии» Германа Константинопольского {Речь идет о не сохранившемся до наших дней сочинении св. Германа «Ἀνταποδοτικὸς ἢ ἀνόθευτος», резюме которого содержится в «Библиотеке» свт. Фотия Константинопольского (Phot. Bibl. 233 // PG 103, 1105B–1108D).} говорится, что следы учения об апокатастасисе, рассеянные по сочинениям Григория Нисского, – это посевы еретиков. Однако великому среди отцов Варсануфию было открыто, что они принадлежат самому Григорию Нисскому, который, тем не менее, не отстаивал это учение с упорством, как свойственно еретикам, – да не будет этого! – но принял его без исследования так, как преподали ему учителя. Прежде всего, так произошло потому, что этот вопрос еще не подвергался соборному рассмотрению. С мнением Варсануфия соглашается и св. Максим, который толкует эти места об апокатастасисе в правильном их понимании. Очевидно, что с ними согласен и Геннадий Схоларий в словах против латинян, об исхождении Святого Духа (разд. 3, гл. 18). Об особенностях речи св. Григория Нисского Фотий говорит (чтение 6): «По слогу он блистательнее любого другого оратора, услаждает слух... его речь изобилует рассуждениями и примерами...». {Phot. Віbl. 6 // PG 103, 52ВС.} VII Вселенский собор (деяние 6) называет св. Григория отцом отцов, а Агафон – великим епископом Нисским.

251

Каноническое послание Григория Нисского к Литоию, епископу Мелитинскому.

252

В других источниках: «от греховного падения».