Сегодня считается, что основы хронологии были заложены Евсевием Памфилом и блаженным Иеронимом (IV век). Труды Евсевия «История времен от начала мира и до Никейского собора» (так называемая «Хроника») и Иеронима обнаружены лишь в позднее средневековье. Более того, греческий подлинник Евсевия существует лишь в отрывках и восполняется вольным латинским переводом Иеронима. Любопытно, что Никифор Каллист в XIV веке предпринял попытку написать новую историю первых трех веков, но ничего не мог сделать более, чем повторить сказанное Евсевием. Но поскольку труд Евсевия был опубликован только в 1544 году, то есть позже труда Никифора, то уместен вопрос: а не основана ли книга «античного» Евсевия на средневековом труде Никифора Каллиста?
Начиная с Евсевия и Иеронима почти все хронологи вплоть до XVI–XVII веков были либо глубоко верующими людьми, либо занимали официальные церковные посты (епископы Иероним и Феофил, архиепископ Джеймс Ашер, богослов И. Скалигер и др.). Вероятно, поэтому в основу хронологической концепции древности было положено толкование числовых сведений, собранных в Библии. В результате схоластических упражнений с числами возникали, например, следующие «базисные даты», от которых затем и производилось развертывание хронологии древней истории: по мнению Дж. Ашера (Уссерий, Ушер), мир был создан утром в воскресенье 23 октября 4004 года до н. э. Более того, возникшая позже «светская хронология» была полностью основана на церковной хронологии: «Христианские историки, — по Бикерману, — поставили мирскую хронографию на службу священной истории… Компиляция Иеронима явилась основой хронологических знаний на Западе». Хотя «И. Скалигер, основоположник современной хронологии как науки, пытался восстановить весь труд Евсевия, но, — отмечает тот же автор, — датировки Евсевия, которые часто в рукописях передавались неверно, в настоящее время мало нам полезны».
Ввиду существенной неоднозначности и сомнительности средневековых вычислений «дата сотворения мира», например, варьируется в разных документах в значительных временных пределах (укажем основные примеры; датировка — в годах до н. э.):
5969 (антиохийская, Феофил),
5508 (византийская, так называемая константинопольская),
5493 (александрийская, эра Анниана, а также 5472 или 5624),
4004 (Ашер, еврейская),
5872 (так называемая датировка 70 толковников), 4700 (самарийская),
3761 (иудейская),
3491 (Иероним),
5199 (Евсевий Кесарийский),
5500 (Ипполит и Секст Юлий Африканский),
5515 (Феофил, а также 5507),
5551 (Августин) и т. д.
Амплитуда колебаний этой фундаментальной (для древней хронологии) точки отсчета дат составляет около 2100 лет. Мы привели здесь лишь несколько наиболее известных примеров, однако следует знать, что существует около 200 различных версий «дат сотворения мира».
Вопрос о «правильной дате основания мира» отнюдь не схоластичен, как это может показаться, и ему недаром уделялось столь большое внимание. Дело в том, что огромное множество документов ведут летосчисление описываемых в них событий именно «от сотворения мира» и потому имеют место тысячелетние расхождения в выборе указанной «даты» существенным образом сказываются на датировке всех документов этого типа. Освященность хронологических «дат» церковным авторитетом препятствовала (вплоть до XVIII века) их критическому анализу и ревизии. В частности, И. Скалигер называл труды своего предшественника Евсевия «божественными». Будучи воспитанными на безусловном преклонении перед авторитетом предшественников, хронологи XVI–XVII веков резко реагировали на любую критику «со стороны».
И. Скалигер впервые применил (вместе с Петавиусом) астрономический метод для подтверждения (но отнюдь не для критической проверки) позднесредневековой версии хронологии предыдущих веков. Тем самым он будто бы превратил, как считают современные комментаторы, эту хронологию в «научную». Подобный налет «научности» в сочетании с церковным авторитетом оказался для хронологов XVII–XVIII веков достаточным, чтобы полностью довериться дошедшей до них и уже значительно закостеневшей хронологической сетке дат.
К XIX веку суммарный объем хронологического материала разросся настолько, что вызвал априорное признание уже хотя бы самими своими масштабами, и хронологи XIX века видели свою задачу только в уточнении деталей.
В XX веке вопрос считался практически уже решенным, и хронология древности окончательно застыла в той форме, в какой она вышла из «писаний» Евсевия, Иеронима, Феофила, Августина, Ипполита, Клемента Александрийского, Ашера, Скалигера, Петавиуса. Для ученых нынешнего столетия сама мысль о том, что на протяжении нескольких сотен лет хронологи следовали ошибочной схеме, казалась абсурдной, поскольку вступала в противоречие со сложившейся традицией.