Наконец Лянь Шэн неспешно насытилась. Лин Чу прочистил горло:
— Сестрица, не вини второго брата. Это я виноват — я всё исправлю.
На этот раз И Цяньчэн не остановил его, а лишь налил ей чаю.
Лянь Шэн посмотрела на Лин Чу, как на безумца:
— Хватит меня так называть!
— Я твой родной брат! Взгляни на мои черты — разве мы не похожи? — Лин Чу поднял брови, ожидая, когда же она назовёт его Второй брат.
У Лянь Шэн возникло дурное предчувствие, но выходки Лин Чу немного разрядили обстановку. Она неуверенно посмотрела на И Цяньчэна, и в его взгляде читались поддержка, снисхождение и принятие.
Обретя уверенность, она холодно ответила Лин Чу:
— Нет.
Тот чуть не подпрыгнул от досады. Лин Фэн наконец заговорил:
— Сестра, А Чу не лжёт. Ты не дочь семьи Лянь — ты дочь семьи Лин. Господин Лин — твой настоящий отец, а мы — твои родные братья.
Лянь Шэн уже догадывалась, но отказывалась верить. Она покачала головой:
— Вы лжёте!
Её испуганный взгляд устремился к И Цяньчэну, надеясь, что он опровергнет. Но тот молчал, и даже тень беспомощности в его выражении подтверждала слова Лин Чу.
Лин Чу поспешно начал рассказывать историю о том, как Фэй Юй’э много лет назад бежала в поместье семьи Лянь. Лянь Шэн слушала в оцепенении, погружённая в свои мысли.
Впервые кто-то заговорил с ней о её матери. В детстве она как-то спросила у городского головы:
— Отец, почему у Тянь’эр и младшего брата есть мать, а у меня и старшего брата нет? Говорят, моя мать — госпожа Юй, так почему же она никогда не навещает меня?
Лицо городского головы побелело. Он наказал её, запретив есть целый день, и строго приказал никогда больше не упоминать имя «госпожи Юй».
Той ночью к ней тайно пришёл старший брат, принеся угощения. Но она отказалась есть, сквозь слёзы спрашивая:
— Брат, почему отец запрещает мне говорить о матери?
Юноша вытер её слёзы и тихо прошептал:
— А-Шэн, будь умницей. Не поднимай эту тему — это злит отца.
С того дня Лянь Шэн больше не спрашивала, и никто в поместье не смел обсуждать это. Она выросла без воспоминаний о матери, а теперь ей говорили, что она даже не из семьи Лянь.
Кем же тогда были отец и брат, которых она шестнадцать лет называла семьёй?
Увидев её бледность, Лин Чу понизил голос, его уверенность пошатнулась. Он не рассказал ей об отношениях их отца с Фэй Юйэ — никто из них до конца не понимал ту историю. Оба брата знали, что сердце отца принадлежало не их матери, а Фэй Юйэ. Большую часть жизни он провёл, тоскуя по ней, часто уединяясь на лодке, чтобы играть в шахматы в одиночестве. По ту сторону доски никого не было — лишь пустота, где он цеплялся за обрывки прошлого.
Поздно ночью Лин Цзюяо возвращался, его тело холодным.
Сначала Лин Фэн и Лин Чу испытывали обиду. Их мать только что умерла, а отец дни напролёт проводил на лодке, думая о женщине, чьё местонахождение было неизвестно.
Шли годы — один, пять, десять… Лин Цзюяо оставался в плену прошлого. Они находили его жалким и трагичным. Хотя он и не любил их мать, он был добр к ним и исполнял обязанности городского головы.
Сначала это была одержимость, а потом — пожизненное бремя.
Возвращаясь в Хуаньшуй, они сделали крюк, чтобы избежать преследования Лян Чжэня. Лин Чу, мастер уклонения от опасностей, обеспечил им спокойный путь.
За эти дни И Цяньчэн рассказал Лянь Шэн о ситуации в Интуне. Захватив город, он не причинил вреда жителям. Все из поместья городского головы были заключены под стражу. После похищения Лянь Шэн у него не было времени вернуться в Шацзи, и он сразу отправился в Хуаньшуй.
Он сдержал обещание — не тронул её семью.
Что касается подземного дворца, то его секрет раскрыла им бывшая императрица-мать. Лян Чжэнь убил её сына и заточил её в холодном дворце. После десятилетий вражды как она могла молчать? Императрица-мать, женщина умная, хранила молчание, но тайно раздобыла карту подземного дворца. Наложница Ми, хоть и менее проницательная, была глубоко любима императором — но даже ей не доверили тайну дворца.
До сих пор ни наложница Ми, ни Лян Чжэнь, вероятно, не знали, что под императорским городом скрывался дворец, способный в любой момент стать угрозой для их жизней.
Подземный дворец соединял почти половину императорского города, включая Чертоги Ста Очарований. И Цяньчэн первым проник во дворец, используя карту, чтобы найти подземный ход. Лин Чу ждал снаружи как подмога, а господин Лин отвлёк Лян Чжэня ложной вестью о смерти И Цяньчэна.
Ирония заключалась в том, что секреты императорской семьи были многослойны. Старый император, боясь смерти, построил себе путь к спасению — но императрица-мать знала об этом. Наложница Ми, хоть и любимая, так и не узнала тайну дворца.
В пути Лин Чу всеми способами пытался расположить к себе Лянь Шэн, больше не называя себя «молодым господином». Каждый день он называл её «сестрой», надеясь, что она назовёт его «братом». Одна мысль об этом приводила его в восторг — у него наконец-то была сестра!
Лянь Шэн игнорировала его, но он не унывал, каждый день покупая ей вкусности.
Накануне прибытия в Хуаньшуй Лин Чу отвёл И Цяньчэна в сторону и шёпотом спросил:
— Что случилось со старшим сыном семьи Лянь?
Он не решался задать этот вопрос раньше, боясь расстроить Лянь Шэн. Лянь Ци отправился с ними в императорский город, но бесследно исчез. Хотя Лин Чу был импульсивен, он был проницателен. Он видел, что Лянь Ци искренне заботился о Лянь Шэн — но почему же он исчез после её спасения?
Если он не ошибался, разве молодой господин не был ещё ранен?
Взгляд И Цяньчэна стал холодным, резко контрастируя с его поведением рядом с Лянь Шэн.
— Второй молодой господин Лин, не спрашивайте о том, что вас не касается. Беда приходит от лишних слов. Если А-Шэн узнает…
— Эй, эй, не буду спрашивать, не надо так свирепствовать, — Лин Чу почувствовал, как по спине пробежал холодок. И Цяньчэн выглядел так, словно мог разрубить его на месте.
Глава 53
После того как Лин Цзюяо бежал из дворца, он увёл за собой большую часть войск. С ним было множество людей, и вскоре Лян Чжэнь уже не осмеливался действовать опрометчиво.
Он вернулся в Хуаньшуй раньше Лянь Шэн и остальных, но два дня провёл в тревоге.
Он совершил такую глупость — будет ли его драгоценная дочь упрекать его? Что любит А-Шэн? У него не было времени всё разузнать или подготовить что-то. Он был отцом уже более двадцати лет, но у него никогда не было дочери, и он не знал, как правильно себя с ней вести.
Когда Лин Цзюяо уже не мог сидеть сложа руки, Лин Фэн и его спутники наконец вернулись. Лин Цзюяо вышел встретить их, чувствуя себя настолько неловко, что не знал, куда деть руки. Лянь Шэн сошла с повозки, поддерживаемая И Цяньчэном, и сразу же увидела Лин Цзюяо.
Она опустила глаза и не взглянула на него. Факты и эмоции трудно согласовать — хотя она знала, что он её отец, она не могла в одночасье начать относиться к нему как к родному.
Лин Цзюяо почувствовал горечь утраты. По пути в резиденцию городского правителя он наконец тихо проговорил:
— А-Шэн, не поговоришь ли со мной наедине?
Лянь Шэн подняла глаза. Её миндалевидные глаза, живые и прекрасные, чем дольше смотреть, всё больше напоминали Фэй Юйэ. В её взгляде мелькнуло колебание, но, увидев напряжённое и осторожное выражение лица городского правителя, она в конце концов кивнула.
Лин Цзюяо привёл её в кабинет и развернул перед ней картину. На ней была изображена молодая женщина, улыбающаяся с цветком в руках.
Удивительно, но при виде этой картины Лянь Шэн сразу почувствовала близость и узнавание.
— Это твоя мать, Фэй Юйэ, хотя на самом деле её фамилия должна была быть Сюй, а имя — Сюй Юйэ. Она была старшей законной дочерью семьи Сюй из Хуаньшуя.