- Отлично. Ты можешь сделать так, чтобы никто не смог снять его с шеи твоего сына? Заклясть как-то?
- Сейчас нет... это надо сделать, когда он родится, а я просто не доживу...
- Плохо. Тогда - спрятать! Нельзя, чтобы такое досталось непонятно кому! Есть варианты?
- Не знаю...
- Что насчет Гринготса? У вас есть сейф?
- Был, как сейчас, не знаю.
- И... последнее... в банке можно заключить брак?
- Можно... - изумленно пролепетала Меропа. - Но только по самым древним обрядам.
- Это хорошо! Итак, вот мое предложение...
***
Через полчаса одетая в свои лучшее платье и мантию Меропа стояла перед банком, пошатываясь и держась за живот. Виктор незримо присутствовал рядом, она ощущала его энергию, вливающуюся в нее, и дающую ей силы.
Гоблины встрепенулись, глядя на позднюю клиентку... и ее спутника. Холл был пуст, ночь все-таки, никто не видел, как гоблины, ощетинившись мечами, настороженно встретили еле бредущую изможденную женщину.
Правда, глядели они вовсе не на нее.
- Помни, вежливость...
Меропа поклонилась и тихо произнесла:
- Пусть золото течет рекой в ваши закрома, доблестные Хранители Золота. Мне нужна ваша помощь.
- Чего ты хочешь, Находящаяся-под-покровительством?
- Мы хотим заключить брачную связь, а также обеспечить нашего Наследника... - проявился Виктор. Выглядело это достаточно жутко, словно кусок Тьмы налился силой, позволяя себя увидеть.
Гоблины зашушукались, но оружие опустили.
- Проходите. Вам нужен кто-то определенный?
- Даже не знаю. Меня зовут Меропа Майра Мракс. У моего супруга нет в этом мире управляющего. Что вы посоветуете?
- Вами займусь я... - неслышно подошедший богато одетый гоблин приглашающе махнул рукой. - Идите за мной.
Через несколько минут Меропа с облегченным вздохом откинулась на спинку мягкого кресла, а Виктор застыл рядом. Гоблин настороженно сверлил взглядом темную фигуру, пытаясь понять, кого именно занесло в банк.
- Меня зовут Златокошель, я являюсь Директором Банка Гринготс. Кто вы?
- Позвольте представиться... Виктор Марка Сит-ари, Темный лорд Ситхов. Я хочу заключить брак с Меропой Майрой Мракс, а также, содействовать нашей общей прибыли и процветанию, уважаемый Златокошель.
- Хм! Это мне нравится, особенно вторая часть! - оскалился гоблин. - Приступим?
- Приступим! У нас мало времени.
***
Через два часа Меропа с изумлением и неверием рассматривала сияющие на ее руках брачные браслеты: сделанные из странного черного металла, украшенные непонятными письменами, от взгляда на которые шевелились волосы на загривке, они проявились при проведении ритуала бракосочетания.
Символ ее брака.
И... практически рабства.
Слухи действительно не врали. Коротышки могли помочь заключить брак, но только по самым древним обрядам, а они все, как один, подразумевали почти рабство одного из супругов: никаким равенством и не пахло, предки таких слов и не знали, у них все было просто: есть Глава Семьи, и есть его Супруга, находящаяся в его полном и безоговорочном владении. **
Впрочем, Меропе было это на руку. Теперь НИКТО, абсолютно никто не сможет предъявить на ее ребенка хоть какие-то претензии, даже ее отец или брат.
Она полностью перешла в Род мужа, правда, с оговоркой. Ее сын станет Наследником и его Рода, и Рода Мракс, если ее отец или брат не произведут на свет физически нормального ребенка, в чем она очень сомневалась: Марволо был безумен, а Морфин, к тому же, еще и бесплоден после перенесенной драконьей оспы и Азкабана.
Так что... она нежно погладила живот, малыш имеет все шансы возродить захиревший Род Мракс. И судя по всему, ее супруг не упустит такую возможность...
Виктор до предела напряг свою память, отчаянно торгуясь с ушлым зеленокожим коротышкой. Пришлось изворачиваться, чтобы обеспечить своего (да, теперь уже своего!) ребенка. К счастью, гоблины умели думать на перспективу, не довольствуясь только сиюминутной прибылью, что здорово облегчило процесс коммуникации, хотя драли эти крохоборы свои проценты нещадно!
Хорошо еще, что Виктор сумел выудить из своей памяти данные о парочке крупных кладов, которые в свое время стали просто сенсационными находками. Деньги будут, а уж куда их вложить, Виктор прекрасно помнил из истории.
Скоро начнется Вторая мировая, Великая Депрессия еще ожидает Америку, Советский Союз продает национальные сокровища за бесценок, а Дэ Бирс*** хоть и захапали практически полностью все месторождения алмазов, но еще не прибрали их до конца, они не смогут противостоять и помешать магам немного облегчить месторождения.
Он знает, что, где и когда надо прибрать к рукам, его ребенок не будет расти в нищете, голодая в приюте и дрожать под бомбежками Лондона.
Этого не будет.
Единственное, Меропу уже не спасти. Слишком изношен ее организм, слишком истощено магическое ядро, ей уже ничто не поможет, правда, с его помощью она сможет увидеть своего ребенка и, возможно, даже побыть с ним хоть час.
Уж это он ей обеспечит.
Виктор прикоснулся к Меропе, передавая частичку своей энергии, сверкнув черно-золотым браслетом, и продолжил обсуждать с директором финансовые дела, пока женщина пыталась клевать прекрасный завтрак, принесенный прямо в кабинет, и сервированный на небольшом столике, покрытом белоснежной скатертью с изумительной вышивкой.
***
Меропа, согревшаяся, дремала в кресле, укрытая мягким пледом, когда все ее тело пронзила боль.
- Милорд... началось...
Роды проходили тяжело, причем в предоставленном гоблинами помещении, и с помощью специально приглашенного колдомедика. Это обойдется в копеечку, но Виктора расходы не волновали. Он дал Слово, а его надо держать. Через несколько часов мучений раздался истошный вопль недовольного младенца.
Малыша обтерли, закутали в пеленку, и положили на грудь еле живой Меропы. Женщина плакала, глядя на свое дитя, прижимая его к себе, пытаясь дать ему за отпущенное ей время всю свою любовь. Виктор улыбался, чувствуя, как напряглась связь между ним, Меропой и младенцем.
Вовремя заключенный брак ощущался как прочные незримые цепи, сковавшие его с женщиной и сейчас передающие ей энергию, необходимую для поддержания жизни. Кроме того, он чувствовал, как его соединяет с новорожденным. Эти связи были другими, отличаясь по ощущениям от Брачных уз. Ребенок с каждым мгновением все больше ассоциировался с чем-то, что является частью Виктора.