- Правильно, Суба. Да, Попи, дорогая, не визжи. Все верно. Никогда не спрашивай никого о его Имени. Не говори никому свое. А теперь подумайте минутку и скажите мне, почему мы зовем нашего чародея мистером Андерхиллом? - и она улыбнулась поверх кудрявых головок детей и покрытых шерстью спин овец мистеру Андерхиллу, который ответил ей ослепительной улыбкой и нервно прижал к себе мешочек с печенкой и яйцами.
- Потому что он живет под холмом! [Андерхилл (англ. Underhill) живущий под холмом] - закричали дети.
- А это его Настоящее Имя?
- Нет, - сказал толстый мальчик, и ему эхом вторил пронзительный визг маленькой Попи: - Нет!
- А откуда вы это знаете?
- Потому что он приплыл сюда один, и никто не знает его Настоящего Имени, значит некому и назвать его, а _с_а_м_ он не скажет...
- Очень хорошо, Суба. Попи, не визжи. Верно. Даже чародей должен хранить в тайне свое Настоящее Имя. Когда вы, дети, окончите школу и пройдете обряд Посвящения, вы оставите свои детские имена и сохраните только Настоящие, которые вы не должны спрашивать друг у друга и никогда не говорить сами. А зачем нужно это правило?
Дети молчали. Овцы тихо блеяли. На вопрос ответил мистер Андерхилл:
- Потому что имя отражает предмет, - произнес он своим мягким застенчивым, с небольшой хрипотцой, голосом. - А Настоящее Имя есть сущность предмета. Назвать Имя значит повелевать этим предметом. Я прав, госпожа учительница?
Она улыбнулась и сделала книксен, слегка смущенная его вмешательством. А мистер Андерхилл поспешил к своему холму. Он отчего-то здорово проголодался за ту минуту, пока наблюдал за Палани и детьми. Прикрыв внутреннюю дверь, он торопливо наложил на нее заклятие, но в чарах, видно, была парочка изъянов, поскольку вскоре пустая передняя наполнилась запахом яичницы и шипением печенки.
В тот день с запада дул свежий ветерок, и около полудня, качаясь на легкой волне, вошла в гавань Саттинса лодка. Едва она точкой появилась на горизонте, какой-то остроглазый мальчишка заметил ее и, зная наизусть, как и каждый ребенок на острове, паруса и мачты всех сорока лодок местных рыбаков, побежал по улице, крича:
- Чужая лодка! Чужая лодка!
Этот одинокий остров редко посещали рыбачьи лодки с таких же маленьких островков Восточного Предела или баркасы предприимчивых торговцев с Архипелага. К тому времени, как лодка достигла пирса, ее там уже встречала добрая половина деревни: рыбаки гребли за ней; пастухи, собиратели трав, ныряльщики, запыхавшись от ходьбы вверх-вниз по каменистым холмам, окружавшим гавань, спешили поглазеть на редкого гостя.
Но дверь мистера Андерхилла была по-прежнему заперта.
В лодке сидел только один человек. Услыхав об этом, старый морской волк Фогено нахмурил густые седые брови над незрячими глазами.
- Только люди определенного склада, - сказал он, - плавают по Внешнему Пределу в одиночку. Волшебники, чародеи или маги...
Неудивительно, что жители деревни следили за приближением лодки, затаив дыхание: они надеялись хоть раз в жизни увидеть воочию одного из могущественных Белых Магов с обширных густонаселенных островов Архипелага. И тем сильней они были разочарованы при виде довольно молодого, красивого чернобородого парня, который радостно приветствовал всех со своей лодки и легко спрыгнул на берег, торопясь, как и любой моряк, ощутить под ногами долгожданную сушу. Жителям деревни он представился странствующим торговцем. Однако, когда капитану Фогено сказали, что пришелец не расстается с дубовым посохом, старик покачал головой.
- Два чародея в одной деревне, - сказал он. - Плохо! - И рот его захлопнулся, как у старого карпа.
Так как чужеземец свое имя хранил в тайне, то обитатели острова и прозвали его - Чернобородый. Внимания ему уделяли предостаточно. Товар у него был самый обычный для бродячего торговца: одежда и обувь, перья письви для украшения накидок и дешевые благовония, веселящие камни и пряности, крупные стеклянные бусы с Венвея - в общем небольшой, но разнообразный товар. Жители острова охотно приходили к нему просто поболтать, поглазеть на заморские диковины, а иногда и купить что-нибудь.
- Просто на память, - хихикала тетушка Гулд, пораженная, как все женщины и девушки деревни, мужественным обликом Чернобородого. Мальчишки тоже вертелись вокруг него, жадно впитывая его рассказы о путешествиях на далекие и загадочные острова Предела; об обширных и богатых островах Архипелага; Внутренних Проливах; рейдах, белых от парусов кораблей; золотых крышах Хавнора. Его рассказы охотно слушали и мужчины, но некоторые удивлялись все же, с чего это торговец плавает в одиночку и задумчиво поглядывали на его посох.
Но все это время мистер Андерхилл не высовывал и носа из-под своего холма.
- Впервые вижу остров, на котором нет чародея, - сказал однажды вечером Чернобородый тетушке Гулд, которая пригласила его, а также своего племянника и Палани на чашечку тростникового чая. - А что вы делаете, когда у вас болят зубы или у коровы пропадает молоко?
- Отчего же, у нас есть мистер Андерхилл, - ответила старая женщина.
- Лучше бы его не было, - пробормотал ее племянник Бирт, затем густо покраснел и пролил свой чай. Бирт был рыбаком. Это был высокий молодой человек, отважный и молчаливый. Он любил учительницу, но самое большое, на что он осмеливался - это иногда принести корзину свежей макрели на кухню ее отцу.
- О, так у вас есть чародей? - спросил Чернобородый: - Он что, невидим?
- Нет, просто он очень застенчив, - сказала Палани: - Вы ведь у нас всего неделю, а чужеземцы бывают здесь так редко.
Легкий румянец коснулся ее щек, но чай, однако, она не пролила. Чернобородый улыбнулся ей.
- Он, конечно, коренной житель острова?
- Нет, - возразила тетушка Гулд. - Не более, чем вы. Еще чашечку, племянничек? Смотри, не пролей опять. Нет, мой дорогой, он приплыл к нам на маленькой лодке четыре года назад, не так ли? Как раз на следующий день после конца хода сельди, они тогда растянули сети для просушки в Восточной Бухте, а Понди-пастух сломал в то утро ногу - должно быть лет пять назад... Нет, четыре... Нет, все-таки пять - в тот год чеснок не удался. Так вот, приплыл он на лодке, битком набитой сундуками и ящиками, и спросил у капитана Фогено, который тогда еще видел вполне прилично (хотя, грех жаловаться, за свои-то года мог уже два раза ослепнуть). "Я слышал, говорит, у вас нет ни волшебника, ни чародея. Может он вам все-таки нужен?" - "Конечно, если магия белая", - ответил капитан, и не успели мы и глазом моргнуть, как мистер Андерхилл устроился в пещере под холмом и заговаривал паршу у кошки миссис Белтоу. Мех, правда, вырос серый, а кошка была рыжая и выглядеть после этого она стала довольно забавно. Она замерзла прошлой зимой. И, между прочим, миссис Белтоу убивалась по своей кошечке куда сильнее, чем по мужу, который утонул на Длинной Банке в год большого хода сельди, когда мой племянничек Бирт был еще маленьким проказником и носил юбочку...