— Я верю тебе, — говорит он, нисколько не колеблясь.
Я беру его за руку. Сжимаю крепко, запоминая, как ощущается, впитывая тепло в свою кожу, чтобы через пятьдесят лет помнить, каково это — быть любимой. Как будто в бушующем море бросили спасательный круг. Комок подступает к горлу, и я делаю несколько попыток его проглотить. Не раньше, чем Тео уедет. Потому что иначе он не уйдет.
— Я хотела бы, что бы это было не так, — шепчу я, отпуская его руку. — Жаль, что ты не спорил и кричал, и говорил, как больно было слышать Диану. Жаль, что не ругал за то, что я даю тебе так мало, оставляя возможность подумать, будто действительно использовала тебя.
— Мне не нужно, чтобы ты говорила или делала что-то, к чему не готова, — отвечает он. — Ты достаточно хороша такой, какая есть…
— Я не…
— Ты именно такая, какой должна быть…
— Хорошо, может быть, я достаточно хороша сегодня. Но что насчет завтра? На следующей неделе, через месяц? Как долго ты сможешь так продолжать?
— Это не гонка. На все нужно время…
— Я не уверена, что смогу когда-либо отпустить проблемы — прошло уже много лет, а я все еще в ужасном хаосе. Я не могу поверить, что смогу впустить тебя так, как ты этого заслуживаешь.
Он выглядит озадаченным, искренне сбитым с толку резким поворотом в разговоре, и хочется отступить. Я чувствую себя волком, крадущимся к мирному, ничего не подозревающему птичьему гнезду. Но отступление сейчас только усилит его боль в будущем. Тео заслуживает гораздо большего, чем испуганная, сломленная я.
Я крепко переплетаю пальцы, до побеления костяшек.
— Тео, мне нужно немного времени.
— Хорошо, — он ловит мои слова, словно спасательный круг, лицо озаряется надеждой на план, на следующий шаг. — Это нормально. Я могу забрать тебя сегодня вечером. Или… полагаю, нам не обязательно проводить каждую ночь вместе. Я могу прийти завтра? Мы можем остаться у тебя, если так будет комфортнее.
Комок в горле подступает с новой силой, словно готовясь прорваться наружу.
— Нет, я… мне нужно пространство. Я не в том состоянии, чтобы находиться в отношениях. Было бы несправедливо по отношению к тебе, и мне слишком тяжело…
— О чем ты? — его брови сдвигаются, и Тео смотрит на меня, словно пытаясь решить сложное уравнение.
Смотрит так долго, что я начинаю метаться в поисках других слов, другого способа объяснить, чтобы он хоть как-то понял. Наконец, я вижу, как понимание отражается в его глазах. Взгляд падает на мои руки; сжатие настолько крепкое, что пальцы начинают покалывать. Он сглатывает.
— Хочешь все закончить?
— Мне так жаль.
Его губы шевелятся, но звука не выходит. Тео пытается снова.
— Поговори со мной. Пожалуйста, ради всего святого, просто обсуди со мной, Джуди. Мы можем разобраться.
Он умоляет меня глазами. Но я не могу произнести ни слова. Я на грани срыва и не могу делать это перед ним.
Его плечи опускаются от молчания. Тео смотрит в лобовое стекло, будто пытаясь понять, спит ли или проходит через какую-то странную шутку.
— Я слишком давил? Потому что если да…
Мои легкие сжимает холодок.
— Нет, дело не в тебе…
— Я могу немного отстраниться.
— Тео…
— Мы можем вернуться к тому, как было раньше.
— Мне очень жаль. Я… просто не могу.
— Но… — он смотрит на меня пустым взглядом, рука неосознанно гладит грудь, пытаясь успокоить боль. — Джуди, я… мое сердце разрывается.
— Мне так жаль, — говорю я снова, потому что в этот момент понимаю, что ни одно слово не сможет смягчить ту боль, которую только что причинила.
Я хочу его обнять. Стереть сломленную печаль с лица. Но не могу. Когда меня не станет, будут писать книги о моей бездушности, и заслужу каждое слово, сказанное против меня.
Просто отпусти, прошу я молча. Я держусь на волоске.
Внутренняя дамба начинает проигрывать битву против наводнения. Как можно незаметнее я вытираю слезы, пробивающиеся из глаз.
Тео наклоняется к рулю. Он берет паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем наконец сказать:
— Ладно. Да. Как хочешь.
Глава 28
Тео
Дверца пассажирского сиденья с глухим щелчком захлопнулась.
Наступила тишина — вежливая, почти холодная. Хотя я и не осмеливаюсь посмотреть, чувствую ее присутствие там, на пороге, колеблющуюся, словно вдруг осознавшую, что оказалась снаружи и забыла, зачем пришла. Неужели все? Серьезно?