Она продолжает, словно ничего не произошло.
— Это поистине замечательное место, вдохновляющее архитектурой и использованием пространства с видом на Хаббард10. Оно органично вписывается в окружающую природную экосистему. Поэтому я предлагаю перенести поток природы внутрь, в сам ресторан. Если откроете третью страницу…
Я отвожу взгляд и открываю блокнот, рассматривая представленные рендеры11. Заставляю себя сосредоточиться, позволяя ее голосу вести меня сквозь детали.
— Обратите внимание на использование холодных синих тонов, плавно переходящих от больших окон, продолжающих линию реки, и поднимающихся к дальней стене. Вода встречается с землей, когда вы смотрите вверх. Мы создадим живую стену, тянущуюся до темного потолка, имитирующего закатное небо, добавляя уюта.
Она уверенно и непринужденно ведет презентацию, совсем не обращая на меня внимания. Я решаю, что, возможно, просто вообразил скрытый подтекст в ее словах.
— На десятой странице вы увидите то, что я предлагаю в качестве главного акцента лаунж-зоны. Я представляю себе крупную световую инсталляцию, занимающую примерно пятьдесят процентов помещения. Поскольку это первое, что видят гости, я предлагаю вложить большую часть бюджета именно в лаунж. На страницах пятнадцать и шестнадцать вы увидите, что, хотя драматичность лаунжа переносится и в обеденный зал, она там гораздо более сдержанная. Я сделаю здесь паузу, чтобы ответить на вопросы, прежде чем перейти к плану проекта и разбивке бюджета.
Я перелистываю страницы, обдумывая увиденное. Это несколько сыровато, но в этом есть что-то… определенно, это не то, что я бы придумал сам. Но она каким-то образом создала дизайн, который одновременно легкий и интимный. Именно то, к чему мы стремились, хотя это совершенно не похоже на то, что обсуждалось изначально, когда Валерия вела проект.
Глубокая тишина повисает в комнате. Я чувствую на себе взгляды, ощущаю напряжение ожидания — все ждут, когда я наконец возьму слово.
— Это отклонение от предыдущих обсуждений, — наконец произношу я, обращаясь ко всем присутствующим.
Джуди смотрит на меня с такой прямотой, что это задевает. В глазах сегодня есть что-то новое — острый, как лезвие, блеск.
— Да, отклонение, — спокойно соглашается она. — Но я уверена, что вы оцените его достоинства. Это пространство заслуживает столь же уникального интерьера, как и экстерьер12.
Она едва заметно приподнимает бровь.
Испытай меня, кажется, говорит она взглядом.
Это ставит меня в тупик. Я вспоминаю, как осторожно общался с ней на проекте «Ниволи». Тогда она была тихой, зажатой, скромной — девушкой, которую приходилось подталкивать к тому, чтобы высказывала свое мнение, потому что я чувствовал нечто большее. Я бы был куда более раздражен, если бы не альтернатива — компания из моралистов и брюзжащих недовольцев, от которых не мог избавиться.
Я внимательно рассматриваю ее, обдумывая, стоит ли поддаваться на провокацию.
— Это немного… женственно, не так ли? — спрашиваю я с легкой иронией.
Ее глаза сужаются — она восприняла это как выпад. Но, отвечая, Джуди сохраняет спокойствие и уравновешенность.
— Мать-природу так просто не назовешь. Это придает месту особое тепло. Как уютный кокон.
— Кокон? — переспрашиваю я с легким удивлением.
— Кокон.
Эта аналогия настолько абсурдна, что требуется мгновение, чтобы понять, что она меня дразнит. Джуди наблюдает за моей реакцией.
Джуди не дает мне ответить.
— Для ясности, я вдохновлялась работами Джона Гаррисона. Я знаю, что вы пригласили его в качестве миксолога. Его цветовые палитры, как правило, обладают некой эфемерностью13.
Она права — тут не поспоришь.
— И, учитывая расположение и общее впечатление от экстерьера ресторана, вы, вероятно, будете работать с клиентами — парами и женщинами в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Что, конечно, уже известно, — добавляет она совершенно ровным тоном.
Неужели… неужели она шутит?
Губы слегка кривятся, когда она понимает, что меня это задело. Джуди действительно дразнит меня, и, черт возьми, это возбуждает.
— Мы обсуждали индустриальный стиль, — настаиваю я, в основном из любопытства.
— Переиграла.
Мои брови взлетают от удивления. Я наклоняюсь ближе, пытаясь понять слова.
— Серьезно?
— Именно так, — отвечает она легко, непринужденно, волосы мягко касаются стола.
Черт, сердце пропускает удар, а рука непроизвольно дергается