Ради мамы и Пенни я держал рот на замке, опускал голову, терпел унижения и смотрел, как умирает социальная жизнь, которая и так была не слишком бурной. Меня поддерживала лишь уверенность в том, что в конечном итоге я смогу сделать жизнь лучше для нас троих. Я хотел отплатить маме за все ее труды после ухода отца.
Это чувство ответственности распространилось и на персонал, когда мне доверили первую кухню. А потом, когда открыл свои рестораны, у меня появились собственные команды, о которых нужно было заботиться. Обязанность делать все правильно, как бы трудно это ни было. Делать все необходимое для ресторанов, для команды, для семьи — не думая о том, сколько перьев при этом полетит. Только без кокаина и летающих ножей.
Две недели назад, после экскурсии, Джуди казалась всего лишь очередным препятствием. Еще одной мелкой проблемой, которую нужно решить на пути к завершению проекта, стараясь при этом не сойти с ума.
Но в ту ночь в «Ниволи», наблюдая, как она несется по коридору и уничтожает придурка так, как я сам не мог себе позволить, не рискуя бизнесом, — это стало для меня всем. Ощущение, что у тебя есть союзник. Она поддержала меня, даже не зная об этом, потому что, черт возьми, как же тяжело просить о помощи, когда та нужна. Это обратная сторона взросления в десять лет.
Как рассказать Джуди обо всем этом, не раскрывая другую сторону? О том, что именно в ту ночь я потерял голову. Боролся с желанием упасть на колени и умолять позволить отплатить ей, о чем бы ни пожелала. И, возможно, я бы так и сделал, если бы отец не вернулся через пару дней и не разрушил мою жизнь.
Я окончательно и бесповоротно все испортил, не так ли? Пытался держать ее на расстоянии, а в итоге лишь обеспечил ненависть. Убил все шансы быть с ней, даже не осознавая, что на самом деле этого хочу. Теперь лучшее, что я могу сделать — это попытаться хоть как-то исправить ситуацию.
Джуди сидит, повернувшись на сидении, прижав лоб к стеклу. Мы молчим уже добрых двадцать минут, а я все еще пытаюсь переварить весь этот хаос.
— Ты попала в неприятности из-за того, что я позвонил Диане?
Ее недовольное выражение лица я вижу только в отражении стекла.
— Это серьезный вопрос? Клиент попросил босса убрать меня с проекта. С первого проекта, который доверили вести самостоятельно. И, кроме всего прочего, это сделал ты, а ты далеко не безымянная пешка в бизнесе. Конечно, я попала в неприятности.
Черт. Тошнота подкатывает к горлу. Я — настоящая, конченая сволочь.
— Ну, это… это не то, чего я хотел, — говорю я, и собственные слова звучат пусто и фальшиво.
Джуди поворачивается, и один взгляд застает меня врасплох, даже прежде, чем успеваю разглядеть выражение ее лица.
— А чего ты хотел?
Еще один вопрос, на который я не могу ответить. Я сжимаю руль до побеления костяшек. Я сказал Диане, что не могу с ней работать, и на самом деле имел в виду именно это. Наивно, но я не подумал, что ее босс решит, что проблема в Джуди, а не во мне.
Я — абсолютный. Чертов. Идиот.
Она все еще смотрит на меня, отказываясь вытаскивать меня из этой трясины.
— Я думал, что мы просто несовместимы в работе.
— Но почему? Я хорошо выполняю свою работу. У меня никогда не было проблем с клиентами!
— Послушай, это была моя ошибка. Я сделал то, что считал нужным в тот момент. Но ты все еще в проекте. В чем проблема?
Каждое слово звучит как жалкая отговорка, и я готовлюсь к ожидаемому взрыву негодования. Краем глаза вижу, как она расправляет плечи, открывает рот, но снова закрывает. Я бросаю на нее взгляд и вижу, что Джуди смотрит на руки, теперь уже нахмурившись.
— Ладно, — наконец говорит она, встречаясь со мной взглядом. — Как бы ни хотелось с тобой спорить, мы действительно несовместимы. У тебя есть претензии, и, честно говоря, я тоже не в восторге. Но нужно, чтобы проект был успешным, и я готова закрыть на это глаза. Просто дай делать свою работу, хорошо? Давай закончим этот проект и пойдем каждый своей дорогой.
Я не… Черт, не хочу этого. Мысль о том, что наши пути разойдутся, — как острая игла, вонзающаяся в сердце. Как будто я увидел мир в ярких красках, только чтобы в следующую секунду снова погрузиться в серую безысходность. Мне нравится, как она ставит меня на место, когда этого заслуживаю. Нравится, что не пытается угодить только потому, что кто-то решил, будто я нечто большее, чем среднестатистический шеф-повар. Эти колкие взгляды и едва заметная усмешка, когда она знает, что попала в цель.