— Так чего ты на самом деле хочешь?
Он хмурится, и я смеюсь в ответ.
— Ладно, это было немного экзистенциально. Как насчет этого: как Тео Джордан развлекается в свободное время?
Тео потирает лицо, раздумывая.
— Не знаю. Вряд ли у меня остается много свободного времени.
— Понятно. Попробуй так: чем бы ты предпочел заниматься, если бы не насиживал это место, нянчась с подчиненным?
— Разве ты думаешь, что я здесь именно из-за этого?
— Разве нет?
Тео опускает взгляд.
— Да, надеялся, что смогу быть более тонким. В любом случае, если не нянчусь с сотрудником… я бы бегал, занимался спортом. Увидел маму, сестру, друзей.
— Удивительно — даже у Дарта Вейдера47 есть друзья. Подожди, они настоящие? Я не имею в виду тех, кто заискивает, чтобы поддержать твое эго.
Тео закатывает глаза, не веря своим ушам.
— Мой лучший друг — трехлетка по имени Габби, и она абсолютно реальна. На ногтях на ногах есть лак, чтобы это подтвердить.
Я так резко поднимаюсь, что в глазах на мгновение темнеет.
— Сними, — приказываю я, и, возможно, стоило бы выбрать слова помягче, но уже поздно.
— Какой интересный поворот событий… — Тео начинает играть с молнией на брюках, сдерживая смех.
— Не смей, — я отталкиваю его руку, прикасаясь к ноге своей. — Ботинок, Тео. Сними его. Мне нужно это увидеть.
Я не надеюсь, что Тео согласится, но спустя мгновение он легкостью снимает кроссовки. Под ними — носки.
Он приподнимает одну бровь, и я отвечаю той же монетой. Тео не верит, что я на это способна. Именно поэтому я и решаюсь. Одним плавным движением срываю с его ноги носок.
Розовые пальцы.
— У меня нет ацетона.
Если бы кто-то вошел в этот момент, они бы увидели довольно странную картину: я стою на коленях у его ног, держа в руке носок и рассматривая розовый лак. Картина настолько нелепая, что начинает щипать нос.
С тех пор, как мы ездили в сад, меня не покидает ощущение, что ошибалась в нем. Возможно, Тео действительно думал, что поступает правильно, звоня Диане и рассказывая о нас. Может быть, у него были разумные сомнения после той ночи в «Ниволи». Как может существовать этот новый облик? Тот, кто так озабочен семьей и сотрудниками? Тот, кто устроил мне рабочее место и пытался накормить чем-то более питательным, чем хлопья? Тео Джордан — парень, позволяющий трехлетним детям красить ему ногти в розовый цвет.
Тео резко кашляет, возвращая меня в реальность. Он краснеет, и я понимаю, что в животе порхают бабочки.
Черт возьми. Мне начинает нравиться этот парень.
— Не говори, что у тебя футфетиш, Холланд.
Я бросаю ему носок, стараясь подавить нахлынувшее чувство. Этого не может быть. Не должно быть. Я не могу влюбиться в него по-настоящему. Просто… нет.
— Ну что ж, Тео, — говорю я с легкой усмешкой, откидываясь спиной на кухонный остров. — Что мы говорили о похищении детей и притворстве, что они твои друзья?
Он наклоняется, чтобы надеть носок обратно. Либо Тео не осознает, какое впечатление произвели на меня розовые ногти, либо предпочитает не акцентировать на этом внимание.
— Габби — моя племянница. Она укладывает волосы и говорит, с какой мягкой игрушкой нужно спать по ночам.
О, да ты издеваешься.
Я таю. Тело медленно превращается в лужу.
— Ты любишь детей?
Тео едва заметно улыбается.
— Да, люблю. Знаю, ты в шоке, — он вскакивает и на несколько секунд исчезает, возвращаясь с двумя бутылками воды, останавливается и протягивает одну мне. — А ты? Ты любишь детей?
— Да, люблю.
Тео кивает, усаживаясь на стул. Он закручивает крышку бутылки и выглядит изможденным. Я, не отрывая взгляда, тереблю ярлык на бутылке, размышляя. Всегда испытывала смешанные чувства по поводу материнства, но после развала семьи что-то изменилось. Я жаждала создать ту жизнь, которую потеряла.
— Спасибо, кстати, — говорит он. Тео смотрит на меня, словно говоря: «Ну, давай же!» — За то, что помогла успокоиться. Ты не такая уж и хрупкая, Холланд.
Я пытаюсь сдержать улыбку.
— Не знаю, о чем ты.
— Ладно, это значит, теперь моя очередь задавать вопросы?
Я поднимаю подбородок и тыкаю бутылкой в его сторону.
— О, нет, никакого взаимного обмена. К тому же, я совсем не так интересна.
— Мне интересна, — мгновенно отвечает он, и я не успеваю скрыть удивление. Кончики его ушей краснеют. — Я имею в виду… не в этом смысле.