Глаза Тео вновь опускаются на экран.
— Разумеется, довольна, — говорит он, набирая текст. — Все выглядит потрясающе.
Когда я молчу в ответ, он добавляет:
— Что такое?
Я заправляю прядь волос за ухо и отодвигаю монитор в сторону.
— Наклонись, — говорю ему, протягивая руку через барную стойку. Когда Тео лишь вопросительно смотрит, я подзываю пальцем. — Иди сюда, Джордан.
На его лице читается явное недоверие, но все же наклоняется к протянутой руке. Я беру его волосы и убираю со лба, легко касаясь тыльной стороной ладони кожи.
— Как и подозревала, — произношу я. — Ты явно чем-то болеешь. И, уверена, это что-то серьезное.
Нелепая шутка вызывает у него стон и виртуозное закатывание глаз, когда снова устраиваюсь на месте.
— Умеешь признавать свои достоинства, да, умник? — говорит он, кивком указывая на ноутбук. — А вот про Эрику Уилсон этого не скажешь.
— Почему у меня такое ощущение, что Эрика Уилсон вот-вот испытает на себе классический «разгром от Тео Джордана»?
— Да потому что Эрика Уилсон только что осмелилась усомниться в нашей маркетинговой стратегии для ресторана, как будто до открытия осталось не две недели, а целая вечность! — он начинает слегка подергиваться на стуле.
Боже, на мгновение Тео выглядит так, словно вот-вот снова погрузится в пучину отчаяния. За последние пару недель ему действительно стало лучше, если не считать нескольких неприятных моментов. Я уже научилась предчувствовать его состояние, поддерживая разговор на отвлеченные темы или предлагая отвлекающие маневры, когда ситуация требовала немедленного вмешательства.
Я прочищаю горло.
— Но ты должен отдать ей должное. Она осмелилась сказать тебе это, зная, как реагируешь. Не будь слишком строг с девушкой, хорошо?
Он шумно выдыхает.
— Думаешь, сумеешь забраться ко мне в голову? Может, для блага всего человечества тебе следовало бы ходить за мной по пятам и раздавать советы?
— С такими бедрами? Сомневаюсь.
Его губы едва заметно дергаются, Тео сжимает пальцы в кулак и щелкает суставами, прежде чем снова приняться за печатание.
— Эрика…
— Привет, Эрика.
Он с трудом сдерживает улыбку.
— Привет, Эрика. Спасибо, что обратила на это внимание, — он поднимает взгляд, и я показываю два больших пальца вверх.
— Такое ощущение, что я обучаю первобытного человека основам человеческой морали, — замечаю я с легкой иронией.
— Тише, ты. Привет, Эрика. Спасибо, что упомянула об этом. Я вижу, что в новом подходе есть своя ценность. С нетерпением жду полного обновленного плана, — он делает паузу, затем снова смотрит на меня. — Что об этом думаешь?
— О письме или о проблеме?
— И о том, и о другом.
В животе вдруг все сжимается от того, как он с ожиданием смотрит на меня. Одно дело — поддерживать меня, когда уговариваю его расслабиться и не так сильно переживать. Но спрашивать мнения о деловой проблеме? Несмотря на недели дружбы, я все еще с трудом осознаю, насколько глубоким стало наше доверие, когда Тео открывается. Когда доверяет моему суждению настолько, чтобы уделить время.
— Как думаешь, стоит ли менять маркетинговый план в последний момент? — спрашиваю я, встречаясь с ним взглядом.
Его взгляд на мгновение скользит по экрану.
— Да, вероятно, стоит.
— А они успеют все подготовить к запуску?
Он пожимает плечами.
— Думаю, да. Ребята знают свое дело, если честно.
— Тогда напиши: «С наилучшими пожеланиями, Тео».
— Как насчет: «Не облажайся, ТД»?
— «Благословения тебе и остальным, ТД».
На его губах играет легкая улыбка, когда печатает сообщение.
— ТД. Готово. Отправлено, — он закрывает ноутбук и вытягивает руки, потягиваясь. — Давай считать, что на сегодня все.
— Это действительно было так утомительно?
Тео стремительно поднимается со стула, пряча ключи от машины и телефон в карман, а затем обходит меня, чтобы закрыть ноутбук. Он поднимает мою сумку с пола, не придавая обычному жесту никакого особого значения.
— Пойдем, сделаем что-нибудь. Вечер пятницы, у тебя была отличная экскурсия, а я не собираюсь проводить ни секунды, зарывшись здесь.
— Хочешь пропустить работу? Ты?
Эта идея кажется совершенно абсурдной, но я все равно начинаю собирать вещи, потому что перспектива остаться здесь одной, без него, вдруг становится невыносимой. Тео ведь сказал «сделаем что-нибудь», не так ли? И в этом, похоже, есть что-то личное.