Но я замираю на мгновение. Я, вероятно, неправильно поняла его намерения. Мы вообще редко встречаемся вне офиса, разве что по понедельникам и средам, когда сидим с Фином.
Он проводит пальцами по выбившейся из прически пряди волос.
— Да, именно я. Теперь садись в машину, Холланд.
— Я думала, ты сказал, что это твоя лодка!
Как Тео уговорил меня ступить на судно, да еще и с ним за штурвалом, никогда не пойму. Но вот мы рассекаем реку, оставляя за кормой49 оба берега города. Солнце светит вовсю, отражаясь в окнах домов на берегу.
Лодка сама по себе неплоха. Мягкие белые кожаные сиденья, место нашлось бы еще для четырех пассажиров, если бы он захотел пригласить еще четверых на верную смерть.
Проблема в том, как Тео управляет этим чудом техники. Складывается впечатление, что мы только что совершили морской грабеж.
Я вцепилась в ручку рядом с сиденьем. Кисть начинает неметь от напряжения, пока лодка, которой Тео, по его словам, умеет управлять, резвится на волнах, оставшихся от проходящего мимо судна.
— Моя! — кричит Тео, перекрывая рев ветра и мотора. Хотя, судя по всему, у этого человека нет ни малейшего понятия о том, что он делает за штурвалом. Однако выглядит совершенно спокойным. Более того, кажется, в полном восторге, его волосы развеваются на ветру, и это единственная причина, по которой я не требую немедленного возвращения на берег. — Но, пожалуй, стоило предупредить, что я никогда на ней не ездил?
— Предупреждение, пожалуй, не помешало бы! — возражаю я, чувствуя, как сердце колотится в груди.
Я вскрикиваю, когда мы врезаемся в очередную волну, допуская, чтобы волосы превратились в вихрь— мне не до прически, слишком занята тем, чтобы не вылететь за борт. Мы проносимся мимо парочки, беззаботно отдыхающей на парусной лодке, и я завидую их безмятежности всем существом. На некоторое время меня охватывает ужас: а вдруг он не знает, куда плывет, а может быть, просто хочет катать нас кругами часами? Но наконец мы замедляем ход, и я набираюсь смелости, чтобы отцепить руку от ручки и откинуть волосы с лица.
Мы останавливаемся недалеко от берега, поросшего деревьями, и я вижу, что здесь пришвартовано еще несколько лодок, а их пассажиры плещутся в воде. Я никогда не бывала здесь, даже не знала о существовании этого места. Тео роется в ящике под полом лодки, доставая якорь, привязанный к ярко-желтому тросу.
— Как давно у тебя лодка? — спрашиваю я, наблюдая, как он бросает якорь за борт и смотрит на воду.
— Четыре года, — отвечает он, опять усаживаясь за штурвалом. — Взял ее спонтанно, на той же неделе, когда подписал контракт с инвестором для «Ниволи». А потом у меня не было свободного времени, так что Пен и ее муж взяли лодку на себя.
— Ну что ж, я польщена, что удостоилась чести присутствовать на твоей первой поездке, — говорю я, обмахиваясь от палящего солнца.
Без ласкового ветерка, лишь палящее солнце, жара становится невыносимой, несмотря на легкое сарафанное платье, надетое мною утром. Быстрый взгляд на Тео показывает, что ему сейчас гораздо хуже, чем мне. На нем обычный наряд — кроссовки, футболка и джинсы, сегодня темные, что, конечно, не облегчает страданий в духоте. Футболка облегает мускулистые плечи, подчеркивая каждое движение, а капля пота медленно стекает по шее, и внезапно мне хочется провести по этому пути языком.
— Не совсем учел погоду, — говорит он, потянувшись к горловине футболки и пытаясь немного ее расправить, чтобы хоть как-то охладиться.
Он снимает обувь и носки, и у меня сжимается сердце, когда замечаю на ногтях следы облезшего розового лака. В понедельник нужно будет обязательно принести ему ацетон. Но, черт возьми, это выглядит ужасно мило.
— У тебя случайно нет воды? — спрашивает он, вытирая пот с шеи подолом футболки.
— Нет, — отвечаю я, снимая сандалии и приподнимая подол платья чуть выше бедер, насколько это прилично. — И уверена, ты бы предпочел сейчас увидеть коробку «Чириуз».
Он стонет, откидываясь на спинку стула.
— Еда. Как мы могли забыть про еду?
— Мы? Это ты вывез нас в открытое море без всякого плана.
Он запрокидывает голову и закрывает глаза, отрешенно прикрываясь от солнечных лучей.
— В море? И где ты думаешь, мы собственно находимся?
— О, нет, не смей увиливать от ответа. Ты привез меня сюда, чтобы я сгинула. И наименьшее, что можешь сделать, — признать это.
— Кстати, как долго это займет? — поворачивает он голову. — Сам процесс смерти. Я никогда не ел человека, но, похоже, дело может дойти и до этого.