Хорошо, что неизвестный доброхот притащил на поляну мешок со снаряжением: я не уверена, что смогла бы отыскать в лесу брошенные вещи, скорее уж, сама заблудилась. В туго набитой сумке обнаружились два теплых одеяла, кулек сухарей, короткий нож и парочка полезных мелочей. Например, запасная рубашка, которую я тут же без сожаления разорвала на бинты. Руки под пропитанной мазями тканью ныли и щипали — когда ломала ветки, я разодрала в кровь покрытые язвами ладони. С болью приходилось мириться: раны от колдовства заживают гораздо медленнее и неохотнее, чем нанесенные обыкновенным мечом. В этом плане Рику повезло: Альтэсса Запада самоуверенно ограничился призванием чистого[3] клинка.
Пока я занималась делами, солнце опустилось ниже, пронизав лес косыми янтарными лучами. Стало прохладнее. Появились комары, набросившиеся на меня с прожорливостью великанов, пару месяцев просидевших на голодном пайке. Воздух звенел от тонкого пронзительного писка. Я не успевала отмахиваться от роя окруживших меня насекомых. Проклятые кровососы добирались до всех открытых участков, а иногда прокусывали даже сквозь одежду. Вскоре у меня зудело везде, где только можно, и я едва удерживалась, чтобы не чесаться.
Сдавшись, я развела небольшой костерок, хотя и собиралась приберечь хворост на ночь. Несколько веток можжевельника, брошенные в огонь, распространили над поляной сладковатый аромат, напрочь отбивший у комаров аппетит, и принесли мне желанное спокойствие. Укутавшись в одеяло, я смотрела на пламя, жадно пожирающее скудные запасы хвороста, и пыталась размышлять о недалеком будущем, благо свободного времени было предостаточно.
Странно, но бедственное положение, в котором я оказалась, совершенно не тревожило меня. Возможно, я просто устала от волнений: минувшие дни оказались богаты на события и переживания, а теперь, когда угроза слегка отступила, на смену напряжению пришло опустошение. Отрешенность.
Весело подмигивающий огонек дарил лживое ощущение уюта и безопасности. Беззаботно, сонно перекликались птицы. О чем-то мирно шептал ручей. Мысли в голове медленно и неторопливо приобретали кристальную четкость.
После долгих поисков я наконец-то увидела врага в лицо и едва не погибла. Мой таинственный противник оказался намного сильнее и опаснее, чем я представляла. Западные завоеватели. Драконы, пошедшие против Завета, возжаждавшие власти над миром. Изменники, предавшие свой народ. Так меня учили, я верила.
Я плотнее запахнула одеяло, сжалась в комок.
«Не станет Императором людей тот, в ком течет кровь Дракона, — гласит Завет. — Богу не подходит мантия короля, Дракону чужда власть над миром».
Древние были правы: жить в подлунных королевствах оказалось гораздо интереснее, чем править ими. В сплетнях сварливой соседки-склочницы, кознях недоброжелателей и протянутой ладони друга гораздо больше искренности, чем в подобострастных речах советников и лицемерных улыбках заграничных послов. Глупцы те, кто, трусливо отгораживаясь незримой стеной титулов и званий, теряют бесценный дар свободы. Когда каждый взгляд ловят сотни глаз, каждому слову внимают сотни ушей, каждый шаг известен сотням слуг, роскошный дворец превращается в тюрьму, из которой нет спасения. Император становится пленником своего трона. Ты не живешь, ты следуешь придуманным до тебя традициям. Ты не вправе поступать, как хочешь: каждый напомнит тебе о долге перед страной. Ты лишь марионетка в руках судьбы. Но тебе не сбежать. Потому что… королевству необходим король!
«Дракон принадлежит всему миру, и весь мир принадлежит Дракону».
Дракон свободен выбирать дорогу, по которой идти. Нам даны время и магия — великая сила, способная изменить подлунные королевства. Но если каждый начнет править мир по своему разумению, что от него останется? Какой цели добивался западный клан? Чего хотел Альтэсса Кагерос тиа Стэкла, Закатное Пламя? Неужели его желанием было только возродить легендарную Империю, воспетую в сказаниях менестрелей, и стать во главе ее? Но дракону…
«Дракону чужда власть над миром».
Верно ли это? Внезапно меня охватили сомнения. Формально верховная жрица не имеет никакого отношения к правителям южных королевств. Фактически же от Харатэль зависит судьба всего Предела. Я прекрасно помню, как при дворе постоянно вертелись послы и приказчики правителей и знатных вельмож, желающих воспользоваться способностями целительниц и, естественно, готовых дорого заплатить за них — не только звонкой монетой, но и разного рода услугами. Каждый ребенок от Огненной бухты[4] до Ночного Моря[5] знает о Южном Храме и его жрицах.