- Может быть снова Лебедя задействовать? - неуверенно сказал он.
- Нет, этот не того, - тут же забраковал кандидатуру Виктор Ильич. Этот уже отработанный этот... Материал этот... Мавр сделал свое, ага... Мавр может того.
- В таком случае, мне некого предложить.
- Это конечно да... А что если Кемеровского?... Губернатора Кемеровского если?
- Шутишь? - недоуменно спросил Лебедев.
- Ну, почему же... Какие тут могут быть... Серьезно.
- Так ведь он же пролетарий. По психологии своей пролетарий. Он же нас всеми фибрами души ненавидит.
- Ну это конечно да... Ну и что?... Подумаешь... Переживем... Даже лучше так... Никому и в голову, что он того... Что от нас... Что на нас, ага... Зато он - эта, личность эта... Если его того... Раскрутить если... За ним толпами в новую партию и вообще... А коммунистов мы в этот... Как его? Чулан, вот... Коммунистов мы в чулан... Пусть там себе... Сидят... Кукарекают. Ха-ха-ха!
- Так ты что с ним, уже разговаривал?! - все более удивлялся идее Сосновского Сергей Гергиевич.
- Нет... А зачем?
- Ты что уверен, что он согласится?
- А куда он того... Денется куда... Мы все так, что никуда, ага... Он и знать на кого... Работает на кого... А зачем ему?... Так даже лучше... У меня уже все того... Подготовлено, ага.
Лебедев во все глаза смотрел на Сосновского. Нет, кто бы что не говорил, а это замечательно, что на этом этапе у них есть такой человек с таким изворотливым, изощренным умом. Кому в голову могла прийти подобная идея? Сергей Георгиевич был уверен - никому. Но самое удивительное то, что все самые сумасбродные, самые фантастические идеи Сосновского блестяще удавались. Поистине, этому человеку помогает сам сатана.
Лебедев почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Он впервые испытал перед Сосновским какой-то мистический страх.
Глава третья: Говоров. Разлука ты разлука.
Правильно говорили древние греки: "Хомо пропонит, сэд дэус диспонит" "Человек предполагает, а Бог располагает". Факт. Еще вчера я строил воздушные замки, мечтал развестись с Мариной-Ксантипой и тут же жениться на лихой наезднице на современных стальных мустангах своей несравненной Тане. Даже представлял, как это будет замечательно и торжественно. Перед ЗАГСом мы непременно заедем в церковь и обвенчаемся. Этот светлый день должен остаться в памяти навсегда. Таня полностью была со мной согласна. А моя астральная душа на крыльях мечты возносилась в такие глубины Космоса, открывала такие тайны бытия, что становилось жутко, страшно и весело одновременно. Я посетил Марс, Сатурн. Везде была жизнь, буйная, яркая, многоцветная, наполненная верой и смыслом. Побывал в огромных и светлых городах. Здесь было много зелени, цветов, прудов, где плавали величественные птицы, похожие на наших лебедей, фонтанов, в которых плескалась веселая детвора. Люди здесь были добры и внимательны друг к другу. Как хорошо им должно быть живется. Я даже успел покататься на здешних автомобилях, быстрых и бесшумных, похожих на летающие тарелки, кои иногда забредают к нам из параллельного мира. Вероятно они могут запросто нас посещать. У них же могут бывать лишь наши души, которые передают нам увиденное лишь в виде розовых снов или голубой мечты. Для передвижения здесь научились использовать гравитационные поля планет. Вот так бы и нам обустроить наше измерение. Все для этого у нас есть. Не хватает лишь согласия и разумения. Виной тому - черная энергия, завладевшая многими из нас.
Но это было вчера. А сегодня Сергей Иванович, предложив ехать в Москву, перечеркнул все мои далеко идущие планы и заставил угомониться мечтам. А моя астральная душа, свалившись со звезд, теперь пребывала в сильном растройстве, сетовала на обстоятельства, на судьбу и раз за разом повторяла ту самую фразу о человеке и Боге, с которой, собственно, и началась моя новая встреча с читателем. Поистине, сегодня у меня был диэс инфаустус (несчастливый день). Что мог я ответить на предложение Иванова? Сказать, что не могу по семейным обстоятельствам? Архи глупо. Этим бы я здорово развеселил почтенное собрание. А любой из моих товарищей мог бы меня спросить: "Зачем же тогда, дорогой, ты выбирал столь мужское занятие?" И был бы прав.
И я смирился с обстоятельствами. Одно меня удручало - как скажу об отъезде Тане и как она это воспримет?
Но Таня весть о моей командировке восприняла весьма и весьма мужественно. Лишь слегка побледнела, тихо спросила:
- Когда уезжаешь?
- Уже завтра, Танюша. Так надо.
- Я понимаю, - кивнула она.
- Надеюсь, что это ненадолго.
- Всякое бывает, - пожала она плечами. Серьезно глянула на меня. Только ты мне обещай, больше не исчезать.
Я обнял её за плечи и наигранно оптимистично проговорил:
- Об этом не может быть и речи, Таня!
Она слегка отстранилась и все также серьезно сказала:
- Нет, ты обежай.
- "Суб спэциэ этэрнитатис", - как говорили древние греки. Что означает - "под знаком вечности" клянусь не только никогда не исчезать, но и всегда, как бы далеко не забросила меня судьба и каким бы испытаниям не подвергла мою бренную оболочку, душа моя будет оставаться здесь, подле моей возлюбленной, самой замечательной и прекрасной девушке на планете Земля.
Но Таня даже не улыбнулась моей тираде. Лишь укоризненно спросила:
- Что у тебя, Андрюша, за манера все переводить в шутку?
- Я очень даже серьезно, Таня, - возразил. - Нон сум квалис эрам - я не таков, каким был. Теперь я человек серьезный да, к тому же, влюбленный. А влюбленный, как дитя малое, не может лгать, у него все написано на лице. Посмотри на меня внимательно и ты сразу все поймешь.
Таня пристально на меня посмотрела и впервые улыбнулась.
- Я тебе верю. В таком случае, я тебя буду ждать всегда, что бы с тобой не случилось.
И такая убежденность прозвучала в её словах, что я здорово себе позавидовал. Честно.
А потом была ночь. Волшебная, чарующая, бесподобная, нежная, упоительная, робкая, трепетная, величественная, божественная! И все было будто впервые. А наши души вновь поселились меж звезд. Им там было хорошо и уютно. И лишь мысль о скорой разлуке омрачала радость бытия.
Утром, получив в бухгалтерии причитающиеся мне командировочные, я предстал перед шефом. Сергей Иванович выглядел хмурым и озабоченным. Пытливо осмотрел меня с ног до головы и, отвернувшись к окну, пробормотал:
- Ты там не очень-то актерствуй, не выпендривайся.
- Это вы о ком?! - сделал я удивление в голосе.
- О Говорове Андрее Петровиче. Ты кажется был с ним близко знаком?
- Когда это было. С тех пор столько воды утекло. Как говорится, "иных уж нет, а те далече". А отчего вы о нем вспомнили?
- Да так как-то. Слишком несерьезный тип, этот Говоров. Не советую тебе брать с него пример.
- Вот здесь, Сергей Иванович, я позволю себе с вами не согласиться. Лично я знал Андрея Петровича исключительно с положительной стороны. Умный, отвественный, деятельный, остроумный, серьезный.
- Серьезный?! - хмыкнул Иванов. - Ну, ну. Свежо предание, да верится с трудом. А помнишь, как он своей импровизацией в магазине "Бета" нам едва все дело не завалил?
- Вот насчет дела, я действительно что-то не того. Зато прекрасно помню другое. Именно благодаря этой самой, как вы изволили охарактерезовать, импровизации в этом самом магазине он выявил того самого Алика, которого все асы, в том числе и с весьма внушительными звездами на погонах, долго и безуспешно пытались найти. Или я не прав? В таком случае пусть старшие товарищи меня поправят.