К удивлению Дарьи, отец ни о чем не стал расспрашивать, а только отвел левую руку в сторону, как он делал это в детстве, справа в тесной кухне стоял холодильник. Дарья тут же подскочила к нему и спряталась на груди. Егор Иванович обнял ее, прижав к отцовскому сердцу:
- Очень хорошо, я давно мечтал, чтобы мы жили все вместе.
Маргарита Евгеньевна разозлилась:
- Значит, ты одобряешь развод? То, что Лика будет без отца, тебя не волнует?
- Я знаю свою дочь. Если она решилась на такое серьезное дело, значит, причина была.
- Да она уже два раза решалась, ты что забыл? Поживет у нас месяц и обратно возвращается. Вот и сейчас так будет, вот увидишь. Не надо с разводом спешить, - укоряла мать и дочь, и мужа.
- Маргарита, не лезь. Это ее дело. Пусть делает так, как ей лучше, - твердо сказал отец.
- А Анжелика?! – не выдержав, воскликнула Маргарита Евгеньевна.
- А внученьке нашей лучше там, где ее любят, где ее окружает дружная семья, когда мама спокойная и довольная. Если между родителями лада нет, то в первую очередь ребенок страдает. Все хватит. Ужин готов? Давайте кушать и Лику давно пора кормить и спать укладывать.
У Дарьи отлегло от сердца. Она знала, что отец любит ее. Он по-прежнему готов принять ее без всяких объяснений, принять, укрыть, защитить, что бы она не сделала, он верил ей, знал, что она не способна на плохое.
Всю последующую неделю Дарья держала глухую оборону. Роман без конца звонил и на работу, и домой к родителям. Караулил Дашу у выхода из здания администрации и всю дорогу шел следом. Он просил, убеждал, умолял жену вернуться. Когда заканчивались мирные доводы, начинались угрозы:
- Я скажу Лике, что ты хочешь разрушить нашу семью и разлучить нас, - говорил он, хватая Дарью за локоть и стараясь остановить.
Даша чувствовала себя крайне неловко, озиралась по сторонам, ей было стыдно, что они ссорятся на улице на глазах у прохожих. Она вырывалась из рук мужа и молча шла дальше. Применить силу Роман побаивался. Люди оборачивались на них, некоторые женщины сочувственно поглядывали на Дарью.
- Я начальству твоему жалобу напишу, что ты морально не устойчивая, с мужем не живешь, а с чужими мужиками по ночам ездишь. Пусть подумают, нужны ли им такие сотрудники?
Дарья остановилась и грустно посмотрела на мужа:
- Пиши, если хочешь меня и себя опозорить, пиши, Рома, все равно я с тобой не буду.
Даша оттолкнула Романа, схватившего ее за плечи, и пошла дальше.
- Дура! Идиотка! – завопил он вслед, не обращая внимания на людей. - Я дочь хочу видеть! Приду в субботу и заберу ее на выходные, поняла?!
Дарья, не оборачиваясь, бросила на ходу:
- Обсудим это по телефону.
Глава 3.
Прошло две недели с того дня, как Дарья подала заявление на развод. Судья дала месяц на примирение. Роман, как ни странно, к концу второй недели стал реже звонить и больше не встречал жену после работы. Две субботы он брал Анжелику к себе до вечера, оставлять девочку на воскресенье Дарья не разрешала, да и Роман не очень стремился к этому.
Теплая осень обосновалась надолго: разукрасила деревья и кусты разноцветными красками, настелила в парках и скверах ковры из опавших кленовых звезд. Ветер погнал по реке желтые лодочки из листьев, пустившихся в последний путь, но еще надеющихся на что-то впереди. Все бы хорошо, но нудные дожди, никак не прекращались.
Секретарь Кира Журавлева вышла с больничного и сразу обрадовала Дарью новостями:
- Кузнецова, я слышала, ты с мужем разводишься? – отхлебнув горячий кофе, без которого она не работала, сказала Кира.
- Да, - ответила Дарья, не отрывая глаз от компьютера,- а тебе что?
Так уж повелось, что они с самого начала не ладили между собой. Кира считала Дашу бесхарактерной мямлей, а Дарья сразу присвоила секретарше прозвище «в каждой бочке – затычка». Естественно, в глаза друг другу они этого не говорили, но когда им приходилось оставаться наедине, между ними так и искрило.
- Вчера видела твоего благоверного с какой-то женщиной, из магазина шли, - сказала Кира, щурясь то ли от горячего кофе, то ли от удовольствия, что представился случай, задеть коллегу. – У него в обеих руках сумки, а она налегке, под ручку с ним.
- Да что ты говоришь? – притворно насмешливо ответила Дарья, продолжая печатать. – Мне все равно. - На самом деле, на душе у нее стало скверно.