Я подошла и обняла его:
-Кирилл, я не отдам тебя никому, слышишь?.. И даже ей! – Слёзы потекли из глаз. - Ты будешь жить, видеть, как растет Машка, будешь обнимать и целовать меня каждый день… Умоляю, согласись на операцию. Всё уже готово, я оплатила лечение, врачи нас ждут… Билеты до Нью-Йорка на послезавтра…
-Как? Когда ты успела?.. И откуда взяла деньги? – Он смотрел на меня, вытирая ладонями моё заплаканное лицо.
-Пока ты пытался сделать меня счастливой… - Отшутилась я. – Не думай сейчас ни о чем… Кирилл, я не дам тебе уйти от меня без борьбы. Если любишь, ты должен выдержать! Я буду рядом! Я обещала…
-Оля, за что ты мне досталась?
-Так ты согласен?
-А ты как думаешь? – Кирилл целовал моё лицо, губы… В тот день мы впервые стали близки. Я позволила… Пусть хоть кто-то будет счастлив…
Утром я проснулась от того, что запела Машуня. Нужно было ее покормить. Мое молоко пропало, возможно, на нервной почве… Пришлось перейти не искусственное питание.
-Поспи еще чуть-чуть, я сам покормлю… - Сказал Кирилл, вставая с постели и уходя в детскую.
Но сон ушел… В голове пронеслось всё, что произошло ночью. Я зарылась лицом в подушку от бессилия, от того, какой путь я сама себе выбрала... Хотелось кричать.
Наваливался новый день. Нужно было еще собрать вещи в дорогу, отвезти Машу к сестре, еще раз созвониться с врачами в Америке, решить все срочные вопросы на работе...
Следующие две недели помню, как в тумане, я думала, что эти дни вообще никогда не закончатся. Коридоры больницы, запах лекарств, бессонные ночи. Но самое страшное осталось позади – операция прошла успешно. Через неделю нам разрешили вернуться в Россию, где мы сразу же должны были пройти курс реабилитации под наблюдением кардиологов. Мы так и поступили. После возвращения Кирилл лёг в больницу, и только в сентябре я смогла забрать его домой.
Дома, конечно, стало немного легче. Помогала Антонина Петровна. Она почти всё время была с Кириллом. Мне приходилось разрываться между своей работой, школой танца, Машей… К Кириллу я приезжала уже вечером, выжатая, как лимон. За эти дни я сильно похудела, потому что есть не хотелось, да и было некогда… Меня не трогали. Старались не приставать с вопросами и просьбами… И не жалели… Потому что стоило кому-то посмотреть на меня с сочувствием, во мне как будто ломался невидимый стержень, и я полностью расклеивалась.
Особенно тяжело было сдерживаться рядом с Кириллом. Он понимал моё состояние, часто просил у меня прощения за то, что заставил так страдать… Улыбаясь бессмысленной улыбкой Моны Лизы, я слушала и почти не слышала, повторяя одно и то же, как мантру:
-Всё наладится, ты только поправляйся быстрее… - А потом уходила домой, чтобы ночью работать над переводами, за которые опять взялась – нужны были деньги.
Всё шло в соответствии с законом сохранения энергии, как в физике… Казалось, жизнь, которая вливалась в Кирилла, уходила от меня. Приходилось пить успокоительные, чтобы держать себя в руках. Сестра – единственный человек, к которому я иногда приходила, когда было совсем невыносимо. Мы и не говорили вовсе, Юлька всё понимала, поэтому просто обнимала меня с порога, долго сидела, гладя мои волосы, пока я ревела у нее на коленях.
-Что на этот раз?
-Я была сегодня у Лёньки, - ответила я, обхватив колени руками. – Ты же знаешь, он давал мне деньги на покупку моего загородного дома. Нужно было вернуть.
-Ну, да, ты же у нас принципиальная…
-Но я с ним так и не встретилась… Там была его новая девушка.
-Тебя это так расстроило? Неужели жалеешь, что от него ушла?
-Нет, Юль, не в этом деле. Она в принципе оказалась вполне адекватной. Взяла пакет с деньгами, обещала передать. Представляешь, она меня, оказывается, хорошо знает. У него до сих пор хранятся мои фотографии, представляешь? И он ей рассказывал о нас… Сначала меня это шокировало… Как она могла настолько спокойно к этому относиться… Но, может быть, слишком к нему привязана… Сильно любит.
-И о чём вы с ней разговаривали?
-О Кереме…
-Что? О ком? Она и о нём знает?
-Я тебе больше скажу, Керем был здесь.