-Неужели?..
-Да, изменил! – Выкрикнула я, словно это слово обжигало меня изнутри. – Знаешь, от Кирилла такого я вообще не ожидала… Ты же всё помнишь, на что я пошла ради него, и теперь такая жестокая расплата… За что?
-Оль, скажи честно, у вас с ним как всё было?..
-Нормально…
-Всё ясно, - вздохнула Юлька, - нормально им мало, Оль. Их любить нужно…
-Еще скажи, что я виновата сама!
-Не виновата, но сама понимаешь, это их мужская порода… Если им не хватает дома, начинают искать на стороне.
-Значит, он меня разлюбил?
-Нет, он любит тебя безбожно… И Машку… Ты думала, как ей всё преподнести? А тётя Тоня? Наши-то тебя поддержат, а вот они…
-Тётя Тоня против не будет. Однажды я выполнила её просьбу, теперь она и слова мне не скажет.
-Вот как? Почему?
-Это она попросила меня выйти замуж за Кирилла. Но теперь я развязываю руки. – И, вздохнув, добавила. – А Маша… Со временем она меня поймет…
-Ладно. Меня пустили всего на несколько минут. Если что-нибудь будет нужно, позвони.
-Спасибо, за мной хорошо ухаживают, здесь всё есть… У меня только одна просьба – не пускайте сюда Кирилла. Не хочу его видеть! Внутри всё переворачивается только при одной мысли о нём. Мне нужно успокоиться и привести мысли в порядок…
-Хорошо, сестренка… Поправляйся… Я поговорю с Кириллом.
Меня выписали только через десять дней, заставив носить жесткий корсет, в котором я еле дышала, потому что ребра еще не до конца срослись, и передвигаться мне было достаточно тяжело. Маша очень удивилась, когда меня ввели в дом под руки в таком состоянии…
-Мамочка?! – И ее глаза наполнились слезами. Она гладила мои остриженные волосы, ей было непривычно видеть маму такой. Я и сама себя не узнавала в зеркале. Короткой стрижки у меня никогда не было, сколько себя помню. – Ты упала?
-Да, дочь, вот такая у тебя мама неумёха! Выпала из санок Деда Мороза! И прямо в сугроб!
-Но ведь ты поправишься?
-Конечно! Потому-то ты – моё лекарство! Будешь меня целовать каждый день – сразу всё пройдёт…
-Я буду тебя сильно-сильно целовать! Я и папу попрошу, мы все тебя зацелуем, ты только поскорее поправляйся!
-Маша, - остановила я её, - пойдем поговорим.
Мы ушли в спальню. Откладывать в долгий ящик этот разговор я не стала. Всё уже было решено, и скрывать от дочери наш с Кириллом разрыв не было смысла. Она всё равно когда-нибудь об этом узнала бы.
-Дочь, мы с папой больше не будем жить вместе…
-Как это?
-Он очень сильно обидел меня, Маша. Я не смогу к нему вернуться… Прости… Ты очень сильно любишь папу, и я не требую отказываться от него. Можешь видеться с ним, когда тебе захочется, но не проси меня делать то же самое…
Две маленькие женщины сидели, обнявшись под одним одеялом, и плакали. В окне поблёскивали звёзды, словно подмигивали нам, пытаясь поднять нам настроение.
-Я больше не хочу танцевать, - вдруг сказала Маша.
-Тогда мы придумаем что-нибудь другое… Ты всегда мечтала о разноцветном доме, помнишь, ты рисовала?
-Ты же тогда сказала, что он слишком пёстрый?
-Знаешь, мне кажется, нам пора добавить в нашу жизнь ярких красок. Выберем для нас дом и разукрасим, как тебе захочется, а тётя Юля поможет. Она ведь у нас – настоящая художница!
-Мы там поселимся, и нас больше никто не обидит, да? – Ответила Маша, хлюпнув носом. Через некоторое время она спросила. – Значит, ты не у Деда Мороза была?
Мне нечего ей было ответить, но она всё поняла…
-Главное, мы вместе, Машунь, а вместе – мы сила! Прорвёмся! Я люблю тебя…
-И я тебя люблю, мам.
-Давай тогда попробуем заснуть. Послезавтра твой день рождения. Не будем портить праздник плохим настроением. Подумай о чем-нибудь хорошем… А я буду обнимать тебя.
Утром я сама позвонила Кириллу. Все эти дни он обрывал мой телефон в надежде, что я возьму трубку, но так и не дозвонился… Но пора всё расставить по своим местам. Через час он уже был вместе с Антониной Петровной. Мы прошли в рабочий кабинет Романа. Я передвигалась еще медленно, и Кирилл попытался помочь мне, но я отдёрнула руку. Мы сели друг напротив друга.