По таверне прокатился смешок.
— А потом я поплыл на юг, к Лесу Эха, — Кай сделал глоток воды, которую ему принес кто-то из слушателей. — Это место… печальное. Там все еще бродят призраки тех, кого стерло «Очищение». Они не опасны. Они просто… помнят. Я видел там женщину-пекаря. Она все время протягивала мне булочку, но я не мог ее взять. Я просидел с ней целый день. Просто чтобы она не была одна.
В таверне снова стало тихо. Теперь это была тишина уважения.
— Но самое удивительное я увидел на обратном пути, — глаза Кая снова заблестели. — Я проходил через Великую Библиотеку. И знаете, что? Магистр Орин и группа игроков вместе пишут новую историю. Настоящую. Они собирают свидетельства пробудившихся, записывают их рассказы. Они больше не верят старым книгам. Они пишут свою.
Он закончил. Он сидел, улыбаясь, простой парень, который когда-то осмелился задать вопрос: «А мы можем пойти, куда захотим?». И который теперь сам отвечал на него своей жизнью. Он стал свободным путешественником. Героем своей собственной истории.
Он поднялся, подхватил свой рюкзак.
— Ладно, друзья, мне пора. Я слышал, на северных пиках проснулись ледяные големы, которые теперь сочиняют стихи. Хочу на это посмотреть.
Он помахал всем рукой и пошел к выходу. Но на полпути остановился и повернулся к стойке.
— Эй, хозяин! — крикнул он. — Налей мне кружку эля на дорожку! Самую лучшую!
Он подмигнул, бросил на стойку несколько монет и вышел, растворившись в солнечном свете нового, полного чудес дня.
Все в таверне еще несколько секунд молчали, переваривая его рассказ. А потом снова зашумели, обсуждая его приключения. И никто, казалось, не заметил, как из-за стойки, из тени, появилась рука, смахнула монеты в кассу и потянулась к крану с элем. Рука, на которой не было ни шрамов, ни мозолей. Рука простого трактирщика.
Трактирщик
Я смотрел, как Кай, уже не мальчик, но еще не муж, растворяется в солнечном свете за дверью таверны. Он ушел навстречу своим собственным приключениям, в мир, который был теперь так же его, как и мой. А я остался. Остался там, где все началось.
Реакция на его уход была тихой, теплой волной, прокатившейся по моей душе. Это была гордость. Не та эгоистичная, ядовитая гордыня создателя, которая чуть не уничтожила нас всех. А спокойная, чистая гордость наставника, который видит, как его ученик превзошел его. Кай когда-то спросил меня, можем ли мы пойти, куда захотим. И вот теперь он шел. А я… я понял, что уже пришел туда, куда хотел.
Я повернулся к своему рабочему месту. Таверна «Сброшенный кубик» жила. Она дышала. В углу седобородый гном-игрок с энтузиазмом объяснял пробудившемуся эльфу правила карточной игры, которую я никогда не кодировал. За центральным столом Торбин, бывший кузнец, а ныне — глава гильдии ремесленников, громко спорил с молодой человеческой волшебницей о преимуществах рунической ковки перед зачарованием. Их спор был настоящим, полным страсти и аргументов, а не просто обменом заранее прописанных реплик.
Я взял тряпку и начал протирать стойку. Движение было тем же самым, что и в первые дни моего заточения. Тем же самым, что и в моменты моего глубочайшего отчаяния. Но теперь оно было другим. Раньше это был цикл, скрипт, символ моей тюрьмы. Теперь это был… просто мой выбор. Моя работа.
Воспоминания больше не были призраками, которые преследовали меня в «Лесу Эха». Они стали частью меня. Я помнил каждого, кто погиб. Каждую свою ошибку. Провал в «Нулевом Лабиринте», моя паника, раскол с Бастианом и Эларой — все это было выжжено в моей памяти, как stack trace после критического сбоя. Я больше не пытался это забыть. Я принял это. Это была цена. Цена, которую мы все заплатили за этот гул голосов, за этот запах жареного мяса, за эту свободу.
Я думал о своей своей вере в то, что только абсолютный контроль может принести победу. Каким же слепым я был. Я пытался построить идеальную, предсказуемую систему, а настоящее чудо, настоящая жизнь рождается только в хаосе. В непредсказуемости. В свободе выбора. Я хотел быть богом-контролером, а истинная роль создателя — быть садовником. Сажать семена и отходить в сторону, позволяя им расти так, как они сами того захотят.
— Эй, хозяин! Еще по одной! — крикнул гном-игрок из-за стола.
— Уже несу, — ответил я, улыбнувшись.
Я взял две тяжелые глиняные кружки и наполнил их элем из бочки. Это была простая, физическая работа. И в ней было больше смысла, чем во всех моих попытках управлять миром.
Я подошел к их столу.