- Умоляю вас, допросите его сами! - пересохшими губами попросила Юлиана. Она готова была сколько угодно унижаться перед Жнецом, только бы избежать того, чего страшилась с самого начала своего обучения.
Он озабоченно поцокал языком и налил ей воды из похожего на колбу графина.
- Давненько ты меня ни о чем не просила! Я даже растрогался! – Она хотела что-то сказать, но Эдмунд приложил палец к ее приоткрывшимся губам. - Тсс! Ничего не говори, чтобы потом не пожалеть об этом! Все равно я и не подумаю тебе помочь! Помнишь - я должен сделать из тебя полноценного инкатора? И поэтому тебе, наконец, придется сделать то, чему ты так долго противилась.
В глазах Юлианы блеснул бунтарский огонь, только позабавивший инкатора, ведь он знал наверняка, что она переступит через свои извечные «не могу» и сделает все, как нужно. Он убрал палец от ее рта и добавил, предвосхищая ее протест:
- Нет, нет! Я тебя не заставляю! Если тебе безразлично, что обитатели целого небоскреба завтра утром взлетят прямо к Богу, то можешь и дальше кичиться своей добродетелью! Некоторым из них, правда, придется сначала обгореть, другим сутки-двое полежать под многотонными завалами, третьим - истечь кровью, наблюдая за своими валяющимися в стороне конечностями. Но итог у всех будет один - мучительная смерть! Ну что, я достаточно тебя замотивировал?
Протест в глазах девушки угас, сменившись угрюмым отчаянием.
- Более чем.
Карминский поднял рукав мундира, посмотрел на циферблат часов, протер его вторым рукавом.
- Ты не поверишь, Юлиана, но мне тебя сейчас даже немного жалко, - признался он. - Но это не помешает мне получить наслаждение от любого твоего решения! Обожаю наблюдать за тем, как ты корчишься в страданиях, пожираемая муками своей гипертрофированной совести!
Юлиана молча смотрела на свои сцепленные пальцы, смиряясь с неизбежностью. Накатила ужасная слабость. Казалось, шевельнись, и тело раскрошится на множество изуродованных страхом обломков.
- Вот и славненько! - заключил Карминский. - Только предупреждаю: этот парень, несмотря на свой хилый вид, чрезвычайно крепкий орешек, и для него убийство талинальдийцев – смысл жизни и пропуск в рай. Так что ты там с ним не вздумай расслабляться и сразу себе уясни, что добром договориться с ним у тебя не получится.
- И все же я попробую, - упрямо ответила она.
Карминский снисходительно хмыкнул:
- Дерзай! Все равно финал будет один! Идем, провожу тебя в комнату для допросов. Заодно и проверю, все ли там готово.
Юлиана, заставила себя встать и пойти за ним, удивляясь при этом, что ее тело все еще целое, и даже слушается. Мерцающий мраморными искрами коридор превратился в путь на собственную Голгофу. Каждый шаг - щемящий удар сердца, приближение к черте неизбежного выбора.
А вот и знакомый до тошноты пыточный блок, где пыталась остановить орудующего паяльником Рэндольфа. На месте давно зажившего ожога рука полыхнула огнем. Память... Она так неумолима и безжалостна, что будет вечно терзать ее, какой бы выбор она ни сделала.
В коридоре послышался тяжелый топот солдатских ботинок, а потом конвоир ввел в комнату изящного брюнета чуть старше тридцати, с покрытыми багровыми кровоподтеками глазницами. Юлиана изменилась в лице. Видимо, со стороны это было очень заметно, потому что Карминский угрожающе прошипел ей на ухо:
- Только попробуй показать ему свои страх и слабость!
Разбитые в кровь губы арестанта разъехались в восторженной улыбке.
- О-о! Меня будет допрашивать сам Карминский? Признаться, польщен! Я столько о вас слышал, а тут вдруг личное знакомство!
- Я тоже весьма наслышан о вас, - не остался в долгу Эдмунд. – На вашем счету восемь крупных терактов, а я так ни разу и не выразил вам свое восхищение вашим мастерством!
- Девять, - скромно поправил его Майтон.
- В самом деле? - удивился инкатор. - Плотину на Танди-Бранж тоже разнесли вы?
- Я, - отвесил левой рукой поклон его собеседник, так как правая была скована с охранником.
Карминский склонил голову в знак уважения.
- Мое почтение! Ваша невероятная ловкость у нас уже вошла в легенду! Ту плотину охранял целый полк отборных бойцов, но вы всех обошли! И какой результат: три с половиной тысячи погибших, одиннадцать тысяч пострадавших, шестьдесят три разрушенных здания! Браво!
Он специально перечислял Юлиане преступления известного диверсанта. Будет знать, что за фрукт перед ней и сколько на его счету жертв, будет меньше его жалеть.
- Почти так же круто, как когда ваши агенты взорвали наш химкомбинат, правда? - едко парировал Брюс. - Можно попросить ваш автограф? Он сразу повысит мой статус в том месте, куда вы меня вскоре отправите. Будет чем-то вроде знака качества. Думаю, вырезанный на моей правой лопатке, он будет смотреться очень эффектно! Хотя, если вы предпочтете оставить его на менее видном месте, я тоже буду не против! - любезно сообщил он.
- Постыдитесь, Брюс – среди нас дама, - мягко пожурил его Эдмунд. - Прямо не знаю – огорчу вас или обрадую, но вас буду допрашивать не я, а она!
Он театральным жестом указал на прятавшую за спиной дрожавшие руки Юлиану. Майтон ахнул, а потом недоверчиво махнул рукой.
- Да ну бросьте меня разыгрывать! – попросил он. - Это ведь шутка, да? С каких пор на эту волчью работу стали брать юных куколок?
От его пристального внимания девушке стало совсем не по себе, и она на всякий случай оперлась о край стола.
Карминский ухмыльнулся.
- Вы тоже оценили по достоинству нововведение нашего короля-реформатора?
- Я просто поражен! - не стал скрывать своих чувств Брюс. - Только вот никак не могу понять, что послужило поводом для столь кардинальных перемен?
Он держался так спокойно и уверенно, словно был желанным гостем, а не смертником. И хотя Юлиана была в гораздо более выгодном положении, чем он, она ему завидовала: ей бы сейчас хоть толику его самообладания!
Тем временем Карминский пустился в объяснения.
- Нас, инкаторов, все время обвиняют в прагматизме и жестокости, - сокрушенно проговорил он. - Вот король и решил облагородить наш образ, привнести в него немного изящества и шарма, призвав на помощь представительницу прекрасной половины человечества. Чтобы мучения наших жертв смягчались эстетическим наслаждением.
- Гениальная находка! - с чувством проговорил Брюс и галантно поклонился Юлиане, испугав ее оскалом наполовину выбитых зубов. - И как я должен обращаться к этой очаровательной леди? – спросил он у Жнеца.
Тот бросил требовательный взгляд на свою ученицу, призывая ее взять себя в руки и включиться в их разговор, но она по-прежнему молчала.
- Инкатор Делайн, - ответил Карминский. - Или "Ваша светлость". Леди Делайн - герцогиня.
Все это время Майтон с нескрываемым интересом продолжал рассматривать девушку, до сих пор не веря в то, что она и впрямь сама будет вести допрос. Кстати, интересно, как она это собирается делать, если сама близка к обмороку? Или эта мертвенная бледность для нее обычное явление?
- Такие безликие обращения к такой прекрасной леди… - наконец разочарованно вымолвил он. – Они вам не подходят, герцогиня. Не хотите называть свое имя, тогда я сам придумаю, как вас называть. Вот только сначала составлю себе мнение о вас…
Пронзительный взгляд зеленоватых глаз этого не боявшегося ни Бога, ни черта человека действовал на Юлиану как ладан на нечисть - ей приходилось прилагать массу усилий, чтобы не сбежать отсюда.
Карминский всерьез опасался, что именно так она и поступит, если раньше не грохнется на пол без чувств. Из этих двоих она гораздо больше походила на приготовленную к закланию жертву, между тем как Майтон вел себя, словно был хозяином положения.
«Господи, какой допрос? Да я сейчас просто отключусь! – в полном смятении думала Юлиана. - Этот человек прекрасно понимает, для чего его привели сюда, но, несмотря на это, в нем нет ни капли страха, тогда как я вся трясусь от ужаса!"